Зебра полосатая. На переломах судьбы. Геннадий Александрович Разумов

“не опоздаю ли я на трамвай?”. Обидно, глупо и грустно…

      22/VI-54r. В субботу сдал последний в эту последнюю в институте сессию госэкзамен. Неужели последний в жизни?

      А как быть со сдачей другого, не менее важного, но более сложного для меня испытания – экзамена за место среди людей. О чем я? Да все о том же, о моем дурацком характере. Дело в том, что я сплошной индивидуалист и совершенно не способен существовать в коллективе. И все потому, что я совсем не умею ко всему относиться легко и просто, в том числе, не умею отшучиваться. Ведь все любят смеяться, в том числе и подшучиваться друг над другом, причем, поводы для этого отыскивают зачастую самые идиотские. А я вот> когда надо мной подтрунивают, обижаюсь, надуваю губы и чувствую себя погано. Не я ли сам идиот?

      18/IХ-54 г. Вот я – дипломник. В ноябре – направление на работу. Ой!

      С этим “направлением” были связаны самые главные тревоги, волнения, надежды, замыслы, мечты. От него зависело стартовое начало профессиональной и житейской судьбы. Вообще-то официально нам представлялась возможность самим выбирать место службы, которое мы должны были отработать в ближайшие 3 года. Для этого на стене возле деканата вывесили списки вакансий, среди которых одни были очень привлекательные, заманчивые, а другие, наоборот, бросовые, никчемные, даже пугающие. К привилегированным относились должности сотрудников научно-исследовательских и проектных институтов, а также преподавателей техникумов. Многие из них находились в Москве. Но таких мест было всего ничего, и, как считалось, их давали в первую очередь семейным, во вторую – отличникам. Большинство же выпускников института должны были мотать свои обязательные сроки на Великих стройках коммунизма в Сибири, на Волге, в Средней Азии и Закавказьи. Ведь, собственно говоря, для этого и был затеян 4 года назад наш Зимний набор.

      На самом деле, нашу судьбу решали вовсе не мы сами, а специальная Комиссия, состоявшая из представителей разных строительных Управлений, проектных институтов и прочих учреждений. Подозреваю, что многие из тех серопиджачных неулыбчивых незнакомцев, которых мы тогда ежедневно провожали тревожными взглядами в деканат, были эмведешными кадровиками и работниками спецотделов. Недаром они так строго блюли соответствие предлагаемых должностей анкетным данным каждого из нас.

      Как обладатель “красного диплома” (на курсе нас было всего 4 человека), я, конечно, думал попасть в один из НИИ или по крайней мере хотя бы остаться в Москве. Но властьимущая Комиссия думала иначе.

      Комиссионный председатель, протягивая мне лист формуляра с моим согласием, приказным тоном сказал:

      – Подпишите вот здесь, внизу.

      Дрожащей рукой я взял бумагу, посмотрел и вздрогнул – меня посылали работать на строительство Куйбышевской ГЭС на Волге.

      – Но как же, как же так, может быть, есть другие варианты…? – растерянно спросил я, заикаясь.

      – К сожалению, все остальное уже разобрано. Хотя, подождите-ка, – он порылся в бумагах, – вот-вот, есть еще одно место в Управление “Туркменгидрострой”.