Оскал хохлатого дрозда. Сергей Жоголь

по подушке и рявкнул:

      – А, может, ты бережёшь себя для тех двоих, что сидят внизу? А ну подойди!

      – Не ори, идиот. С каких это пор ты стал ревновать меня к постояльцем, раньше я за тобой такого не замечала.

      – Это всё потому, что они хорошо платили тебе за ласки, – Ульри хихикнул, – а ты делилась этими денежками со мной. А сегодня я богат и могу позволить себе всё, даже ревность.

      Джулия стиснула зубы и нависла над мужчиной.

      – Скажи!.. куда ты спрятал деньги?

      Ульри скорчил гримасу и, икнув, погрозил женщине пальцем.

      – Решила обчистить меня и сбежать? Не выйдет.

      – Я просто хочу получить свою долю.

      – А не дам я тебе, ничего не дам, пока не ублажишь моего маленького дружка, – Ульри почесал сначала промежность, потом потёр щетинистую физиономию и на этот раз всё-таки встал и шагнул к Джулии. – Пока живёшь в моём доме, будешь делать то, что я велю…

      В этот момент на лестнице послышались шаги, и в дверь постучали.

      – Это я, Ханна. Наши гости зовут вас, мисс Джулия, – раздался за дверью приглушённый шёпот Толстухи.

      Джулия отворила дверь и так же тихо спросила:

      – Они зовут только меня?

      – Этот чернобородый был очень груб. Они разбудили меня, но не тронул ребятишек, велели явиться вам.

      Свет ночника осветил Толстуху, она тоже была в ночной рубахе, поверх которой был накинут измятый шерстяной плед, с него свисала солома.

      – Они сказали, что им нужно?

      – Вы велели мне присматривать за оставшимися постояльцами, мисс, когда вы с мэтром поднялись наверх. Я так и сидела внизу, пока они не выгнали меня. Я вышла, но подслушала их разговор. Они что-то там говорили про Эльзу и её дом, а ещё про старую пьяницу, так они называли Берму.

      – Вот видишь, – Джулия ткнула Ульри в бок. – Они хотят ограбить не только нас, помнишь про серебро, которое лорд дал Берме?

      – Когда они велели мне уйти, здоровяк и молодой собирались куда-то уходить. Когда я спросила, куда это они собрались на ночь глядя, верзила сказал, чтобы я не совала свой нос, куда не следует.

      – Да успокойтесь вы, трясётесь как кролики? Джулия спустись и выясни, что им надо, а я не пойду. Скажешь им, что я не здоров. Сейчас глубокая ночь, не обязательно хозяину вставать, если у него есть помощники. Лорд уехал… Слишком много чести таким как эти…

      – Значит, считаешь, что мы не достойны того, чтобы ты лично обслужил нас, когда мы этого просим?

      По лестнице поднимался долговязый Мел в стёганке с закатанными по локоть рукавами. Он держал в правой руке яблоко, левую держал за спиной, очевидно сжимая ей рукоятку заткнутого за пояс ножа. Ульри попятился и, запнувшись о табурет, грохнулся на пол.

      – Я уже собирался идти… как только Толстуха сказала… сразу собрался.

      Хмель из головы трактирщика тут же улетучился, лицо побледнело, а капли пота выступили на висках.

      – Ладно уж, сиди где сидишь, мы не гордые, – Мел втолкнул