Хрустальный дом. Екатерина Оленева

здоровье.

      Пока юноши беседовали, Ирис без зазрения совести разглядывала Энджела Кинга.

      Так же, как и в случае с Сандрой, бросался контраст между золотом волос, пергаментно-белоснежной кожей и чёрными агатовыми глазами.

      Худосочным не назовёшь, но не качок – фигура как у воздушного акробата.

      Высокий лоб, узкое аристократическое лицо. Скулы высокие, глаза – глубоко посаженные, миндалевидные. Близко над ними тонкие, вразлёт, стрелы бровей. Губы твердые, спокойно сомкнутые, уголки не опущенные и не приподнятые – ровные.

      Лишь в очертаниях носа было что-то недоброе, как у хищной птицы.

      Повернувшись, Энджел в свой черёд, внимательно обвёл Ирис взглядом.

      – Значит, ты и есть та самая новенькая, из-за которой Сандра наваляла Сани? Точно, ты. Девушек с фиалковыми глазами не так уж много. Может быть, прогуляемся? – предложил он, простирая руку в приглашающем жесте. – Идём?

      Ирис, было, заколебалась, но сухие пальцы Энджела уже сжимали её ладонь, не давая времени на раздумье.

      Черный ягуар завёлся с полуоборота. Они влились в общий поток автомобилей на улицах.

      Энджел вёл машину в спокойной, уверенной манере, без рывков и внезапных, резких перестроений из ряда в ряд.

      – Куда мы едем? – поинтересовалась Ирис.

      – На Набережную. Одно из самых красивых мест в городе. Погода приятная. Или ты настаиваешь на кафетерии?

      Ирис не настаивала.

      Городской парк был большой, ухоженный.

      В воздухе держался сладкий, с привкусом тления, запах петуний. Деревья вокруг были старые, вековые. В их тени укрывались лавки, напоминающие большие диваны с деревянными, закруглёнными кверху, спинками. У каждой скамьи стояли урны, а в самом парке чисто, нигде ни соринки, если не считать первые, упавшие на траву, листья.

      Между газонами вились асфальтовые дорожки. По ним чинно прохаживались отдыхающие граждане и голуби. В зелени укромно прятались киоски с мороженым, соками и сладкой водой.

      Энджел купил им по стаканчику фруктового шербета.

      – Здесь красиво, – поделилась впечатления Ирис. – Эллинж по размерам уступает городу, в котором я жила раньше, но он такой необычный. Лишь переезжая с места на место понимаешь, что у каждого места своя душа.

      – Часто путешествуешь?

      – Реже, чем хотелось бы.

      Энджел усмехнулся:

      – И что ты думаешь о нашем городе, Ирис?

      – Что думаю? – прищурилась она. – У меня сложилось впечатление, что город аристократичный, стильный, но где-то в нём есть злая червоточина.

      – Меня бы ты охарактеризовала так же?

      – Я слишком мало тебя знаю, чтобы характеризовать.

      По каменной лестнице они спустились к реке.

      Не слишком широкая, почти без движения, серая лента воды пролегала между двумя берегами.

      Вдоль правого тянулись кафетерии, лодочные причалы и лавочки. Левый покрывала растительность. Парк там так загустел, что напоминал лес.

      С берега на берег вели красивые подвесные мосты.

      Под ними, у каменных столбов свай,