Как работает эмпатия. Чувствуй и побеждай. Леонид Кроль

Е. в сторону более счастливого и естественного бытия и взаимодействия с другими могло бы увеличение ее толерантности к стыду. Попытка хотя бы пять секунд «постоять в стыде», побыть с собой уродливой, собой отверженной и понять, что в эти секунды она не проваливается сквозь землю и другой человек может в этом оставаться с ней, – благотворна. Тут речь идет, скорее всего, о психотерапевтических практиках, но что бы это ни было, суть – в «десенсибилизации», снижении аллергии на собственное несовершенство. С моими клиентами, страдающими так, как Е., я, в числе прочей работы, чередую уколы (переносимость боли) и поглаживания. Напротив, «вышибание эмпатии» с помощью экстрима не кажется мне перспективным методом, так как он только закрепляет крайние переживания и приучает человека к тому, что с другим человеком можно быть только в ситуации предельных эмоций, в трансе, «в безумии». А ведь в жизни гораздо важнее умение возвращаться из своих иллюзий, из придумывания человека – к нему самому. Скромная, но и спасительная цель для «самого уникального» – увеличить время концентрации на реальности, повысить долю правды и чуть снизить накал иллюзии.

      Блистательная Д.

      Эта очень высокофункциональная и адаптированная девушка встретилась мне на одном из моих коротких тренингов. Она выросла в маленьком шахтерском городке, и ее родители не слишком заботились о теплоте отношений в семье, но все-таки обращали внимание на способности дочери, можно сказать, гордились ею. Д. росла «лучшей в районе», побеждала на олимпиадах и в итоге поступила в один из лучших московских вузов. Сейчас она прекрасный специалист, более того – она, без преувеличения, хороша и умела в общении. Д. может, например, по собственному желанию замедлить речь и отрегулировать тон своего голоса, следить за тем, как она видит собеседника, может постараться не ощущать презрения к нерасторопной коллеге. Д. хорошо осознает свой нарциссический паттерн и регулирует его так, чтобы он не мешал ее «рабочей эмпатии».

      Д. настолько гибкий и высокоразвитый типаж, что может быть с людьми, делиться своей яркостью, а потом уходить в тень. Она все время природным образом играет на контрастах. Но у нее есть как будто «два заклятия», которые являются ее ограничителями: чувство пустоты (ничего не хочется, ее как будто нет) и ощущение зависимости от чужих мнений и ранимости. Создание алгоритма – сильнейшая сторона Д., которая и позволяет ей адаптироваться. Но в личной жизни Д. этого сделать все-таки до конца не может. Она делает из жизни пианино: легко играет на разных клавишах, легко берет разные увлечения и на разных уровнях совершенствуется, а потом теряет интерес; поэтому долгосрочные проекты ей – о заклятие! – недоступны. Д. избегает порога боли, и, как только ее отношения перестают приводить в восторг, а становятся до какой-то степени обыденностью, она внутренне не «перезаключает контракт».

      Вот две истории, которые кажутся особенно характерными для Д.: они высвечивают и ее адаптивность, вызывая огромное сочувствие