Голубая моль. Владимир Алексеевич Сметанин

Поздоровались, то-сё, поговорили про житьё-бытьё. Она до пенсии еще не доросла, работает там.

      – Слышу, у вас эффективный менеджер? – спрашиваю.

      – И-и, не говори, Егорыч: я ведь уже по второму заходу на нашей ферме. Ну, теперь-то не на нашей.

      – Как это – по второму заходу?

      – Так он же набрал сперва лучших из доярок, и кто чуть помоложе – совсем-то молодые, новые на такую работу не идут. Лучше впроголодь дома сидеть будут. Потому что нагрузка в два раза стала больше – прежнюю нашу численность вдвое «оптимизировали». Ну вот, через две недели всех уволил, не сразу – поочередно. Меня – последнюю.

      – А чего ему не так было?

      –Опоздал на пять минут – штрафные очки, недочистил чуть-чуть где-то – опять; пятое-десятое… Короче, за неделю все штрафниками стали. Тут нужны роботы. Некоторые сами уволились. Набрал он новых. Да сильно брать-то неоткуда, и вот снова позвал меня. Но, чувствую, скоро опять попросит. С фермы. Да пошёл он, знаешь куда?

      – А как же. Вы и меня, бывало, туда посылали…

      – И-и, сравнил! Тогда золотое было времечко. Сказка!

      – И что думают делать, хозяин, например? Этот менеджер-то – он ведь тоже наемный, не голова.

      – Слышала, условие хозяину поставил: или выписываем работников и оборудование из Кореи, или же он говорит Коковищенской ферме «До свидания». Но зарплата должна быть не меньше 150 тысяч и соответственные жилищные условия. Мы получаем 30 тысяч, ну а жилищные – ты и сам в курсе. Смехота! Он, когда ферму принимал, спросил у нас про зарплату.

      – 25 тысяч было – говорим.

      – За неделю? – спрашивает.

      –Какой за неделю – за месяц!

      Он соображал-соображал:

      –А-а, догадался! Это пособие, компенсация за ужасные условия труда! У нас тоже иногда делают компенсацию, если есть какой-то… как это? – некомфорт. Но я бы еще хотел знать, какая у вас зарплата?

      – 25 тысяч, – говорим. – Да хоть у хозяина спросите.

      – Да спрашивал, – отвечает. И сложил ладони, глаза – к небу, но ничего больше не сказал.

      Егор Егорович выпил стопку, махнул рукой:

      –Вот такие пироги, менеджеры, то есть.

      – А и у нас такие наросли моментально, как грибы после дождя. Чисто овчарки. Каких еще корейских менеджеров надо искать? – вставила Мария Васильевна.

      – Так управитель-то думает: ага, сейчас выпишу эффективного… тьфу ты, пропасть! – и все пойдет как по маслу. Ага, щас! Это я помню, в старые времена: неурожайный год был, кормов в совхозе мало заготовили. Началась на ферме голодовка, даже был падеж. И на других фермах тоже. Понаехало начальство, – райком, райисполком; давай разбираться. Говорим «надо бы где-то на дальней стороне сена занять, централизованно, в организованном порядке». Нет, им кланяться не с руки. Типа, занять-то просто, так и дурак сможет. Вы попробуйте без заема! И пригласили они профессора из сельхозакадемии. Дескать, вот вам, мотайте на ус! Профессор приехал, походил по фермам, посмотрел: – Кормить, говорит, надо! – и уехал. Потеха! Так и тут.

      – И что потом? – спросил