Вне имён. Ольга Витальевна Манскова

тебя. Прощай. Родная, милая… Прощай навсегда.

      Николай».

      И что же мне, Фрэду, теперь делать? Прежде всего, наверное, разобраться, что же произошло… Я пошлю письмо Николаю. Прикреплю файл… Прямо на экран его компьютера. Файл без имени…

      «Николай! Кажется, в твоем прежнем теле… Теперь живет совсем другой парень. Не спрашивай: я сам не знаю, как такое возможно. Но я просто обязан теперь узнать, что же произошло. Прости, что вмешиваюсь. Твоя Мария сейчас уже много дней совсем не выходит в сеть, но раньше, до этого… Она рассталась С ТОБОЙ. Тем «тобой», который не есть ты. Это… Не очень хороший парень. Думаю, что кто-то провел некий странный и страшный эксперимент, и пока не знаю, с какой целью. Тебя с кем-то поменяли телами… Вспомни и напиши, как это случилось. Это может быть важным. Я случайно познакомился с Марией и, таким образом, встрял в это дело. Она была очень расстроена, и набрала в поисковике слова отчаяния… Я не мог не откликнуться.

      Я – Фрэд, интел.»

      И вот… Уже и ответ. Николай получил моё письмо и ответил…

      «Здравствуй, Фрэд! Тогда…не говори Марии ничего. Не говори… Мне надо во всём разобраться. Как? Не знаю. Если можешь, удали каким-то образом моё письмо из сети (я слыхал, что интелы иногда могут делать подобное). Где Мария, как она, не попала ли в неприятности? Теперь я сильно волнуюсь за нее. Пожалуйста, сообщи, если что о ней узнаешь. Я теперь – инвалид. Живу в соседней с Николаем квартире (не знаю, можно ли мне теперь подписываться «Николай»). Как ты думаешь, Фрэд, в моем теле теперь – сосед-инвалид? Нас поменяли местами? Зачем? Пиши мне… Я постараюсь вспомнить всё и написать, как это произошло. Фрэд, сейчас я только с тобой могу поделиться моей бедой.

      То ли «Николай», то ли «инвалид Владик».

      Глава 5. Ключ

      – Блин! – Эйджен смотрела на Марию с досадой. – Скучно… Снова – трудотерапия, клеить коробки… Потом – сон среди дня. Жрать три раза… Бурду всякую. Я тут скоро превращусь в толстую свинину!

      – В свинью, хочешь сказать?

      – Ага! А есть разница?

      – Наверное, в этом случае – нет. Эйджен, а кто эта новенькая из общей палаты, которая всё время плачет?

      – Эта? Кажется, Ангелиной зовут. А что?

      – Мне её страшно жаль. Что с ней?

      – Она…Политическая. Кажется, что-то подожгла.

      – А что с Галиной, тоже новенькой, из «надзорки»?

      – Та – действительно без крыши. Её скоро в нашу палату переведут. Только в нашей есть кровать свободная. У неё, как санитарки между собой говорили, «сезонное обострение», а лечить её – бесполезно; это не лечится. Чуть-чуть притихнет – сразу отпустят. Дуракам везет.

      Они сидели в так называемой «гостиной»: в обширном помещении, в котором «гуляли» более-менее свободные пациенты (не из общей, «надзорной», палаты). Здесь же, по утрам, проводили так называемую «трудотерапию», тут же три раза в день выдавали пищу, тогда в стенке окошечко раздачи открывалось. Огромный плазменный телевизор тоже висел тут, высоко, на стене. Непонятно,