Поэтка. Татьяна Март

Дашка. В горле першило не то от шоколада, не то от слез. – Извините, неудобно вышло, вам хлопоты…

      – Да какие хлопоты, что ты! – Тетя Люда всплеснула широкими рукавами – в полутьме точь-в-точь волшебная толстая птица. Добавила озабоченно: – Тебе заснуть бы! Валерьяночки дать?

      – Да нет, я ничего… Спасибо… – Дашка вторично помотала головой по подушке.

      Тетя Люда зорко, по-птичьи, окинула взглядом комнату – все ли в порядке, удобно ли гостье. Углядела щель между шторами – взмахнула клетчатой рукой, задернула их поплотнее. Пробормотала себе под нос:

      – Одеяло дам.

      Полоску света закрыла на секунду большая тень: хозяйка вышла, пошебуршила чем-то в соседней комнате. Вернулась с руликом тяжелого ватного одеяла, легко развернула его, укутала Дашку поверх простыни.

      – А то начало сентября – и холодина такая…

      Холодина такая, большая и серая, приходила к Дашке во сне. Надвигалась, давила, распадалась на множество дымных теней, и они кривлялись и корчились под дождевой перестук. Прилетала большая птица с металлическим хохолком, прогоняла Холодину, голосом тети Люды пела-повторяла: «Спи-и… Спи-и…»

      Дашка и проспала – полдня, до обеда. Хорошо, что выходной, в школу не надо. Дождь так и не кончился, и домой пришлось идти под зонтом, одолженным у хозяйки. Домой? А где отныне у нее дом? Как она после этого станет жить с мамой? Как она вообще станет – жить? Переберется к деду и бабушке? У них крохотная квартирка, налаженный быт. Она поневоле станет мешать. Или вправду ей жить с отцом? Но если он хочет быть – ужасная мысль! – не с ней и не с мамой, а с другой женщиной?! Куда идти? Кому она, Дашка, больно нужна? Больно…

      В коридоре у стены стояли папины ботинки. Дашка живо встрепенулась, мигом поверила: кончился кошмар, ура, слава богу, все станет как раньше! Р-раз – швырнула в угол мокрый зонт, два – сбросила туфли, три – бегом в комнату к родителям, скорее, скорее! На пороге споткнулась обо что-то мягкое, чуть не свалилась. Посмотрела под ноги – и увидела папину дорожную сумку. В ней валялись вперемешку рубашки, книги, какие-то диски… Папа стоял возле раскрытого шкафа, в руках – пара свитеров. Заметил Дашку, шагнул к ней, неуклюже переступив через сумку, чмокнул во влажную от дождя (от дождя?) щеку:

      – Привет…

      Он по-прежнему держал оба свитера и бестолково, на весу, пытался их сложить – пополам и вчетверо. Получалось совсем криво, и папа в итоге бросил их в сумку так, шерстяным комком. Развел руками, оправдываясь:

      – Вещи вот собираю.

      И стало понятно, что теперь – точно всё. Финиш. Баста. Финита ля что-то там (не комедия). До этого была надежда: передумает, вернется… Через неделю, через месяц или полгода… Он и вернулся. Забрать вещи. Всё.

      Дашка деревянно развернулась и вышла в кухню. На диванчике там сидела мама – бледная, с очень прямой спиной, руки на коленях сцепила в замок. Дашка машинально села рядом, такая же немая и неподвижная.

      Очнулась, когда на кухню вошел папа. Из горы посуды на сушилке осторожно вытянул Дашкину кружку с ежиком, полувопросительно