Два в одном. Оплошности судьбы. Владимир Сухинин

вслух Артем, а сам подумал: здесь явно не рай. Владетели замков, работорговля, магия и инквизиция, что еще ему предстоит узнать об этом мире? – Как называется ваш народ? – промолчав задумчиво несколько минут, спросил он.

      Девочка так и осталась сидеть полностью обнаженной, нисколько не смущаясь своей наготы, и не мешала ему думать.

      – Люди нас зовут «баска», по имени деревьев, которым поклоняется наш народ. А истинное имя для чужаков скрыто. – И неожиданно весело добавила, перейдя на ты: – А ты здорово изменился, после возвращения стал другим, добрым. Словно это и не ты вовсе, а другой человек.

      Артем замер. Значит, его поведение отличается от поведения местных, и это очень заметно. Плохо, подумал он. Хотя можно все валить на потерю памяти, можно даже сказать, что забыл магию, и не соврать: он ведь ее абсолютно не знал.

      – А чем вы занимаетесь в лесу? – вновь приступил он к расспросам.

      – Просто живем. Охотимся. Собираем ягоды. У нас своя магия, и церковникам это не нравится, – ответила Чучело и стала одеваться.

      – А что за магия? – не отставал от нее Артем.

      – Я не знаю, – пожала она плечами. – Ладно, я пошла, позже забегу.

      Поздно вечером она заявилась с большим деревянным тазом или бадьей, Артем не знал, как это назвать. В ней были заварены какие-то растения, и вода была коричневой.

      – Что это? – заглянув в бадью и понюхав воду, спросил он.

      – Это мы сейчас будем парить твои руки, а потом разминать их, – ответила девочка.

      Землянин посмотрел на таз с водой, на маленькую девочку и подивился тому, что она смогла это дотащить. Но та, не обращая внимания на его удивленный взгляд, решительно сказала:

      – Суй руки в воду и терпи. Будет горячо.

      Артем, смеясь, сунул в бадью руки по запястье и с воплем вытащил их обратно.

      – Ты что удумала! – с возмущением прошипел он, тряся руками. – Сварить меня заживо собралась?

      Но та, не смутившись, приказала:

      – Суй руки и терпи. Я говорила, что поначалу будет горячо.

      – Нет, пусть немного остынет. – Он решительно не хотел обвариться и стал спорить.

      – Если остынет, будет бесполезно.

      Она сунула руки в воду и так осталась стоять.

      – Э-э, – сердито протянул Артем и, сцепив плотно зубы, сунул руки следом.

      Боль пронзила не только руки, казалось, он варится весь, как яйцо вкрутую. Но мужество Чучела не позволяло Артему их вытащить. Если смогла она, значит, должен выдержать и он.

      Он вытаращил глаза, потом надул щеки, глубоко задышал, пытаясь справиться с болью. Но руки девочки схватили его пальцы и стали немилосердно их мять и гнуть. То, что было до этого, показалось ему цветочками. Боль от ожога смешалась с болью, когда твои пальцы ломают, пытаясь вывернуть в другую сторону. Не выдержав, Артем зарычал, а потом стал материться так, как не матерился никогда в жизни. Он обзывал свою жизнь такими словами, что, будь это на Земле, нашелся бы и тот, кто это записал. Причем он матерился на русском языке, и девочка, продолжая пытку,