Дитя равновесия. Анна Алакозова

связано с вами, когда вы меня из ведра полили, а до этого момента я не помню вообще ничего. Ничегошеньки. Да я даже не могу вспомнить значения многих слов, а вы от меня связных ответов ждёте.

      – Ничего, говоришь… – Кара схватила меня-несчастную за оковы и потянула к окну. – И этого ты тоже не помнишь?

      Она указала куда-то вдаль, на скалы, от одной из которых словно кусок отрезало и края его светились золотым маревом. Я испугалась (нет, не правильное слово, скорее я была в ужасе):

      – Что это?

      – Это – дверь. Дверь между мирами, в которую рвутся страшные твари, демоны, духи и прочая нечисть. Там погибли наши друзья. Много уважаемых, достойных людей. Мы не знаем, как это случилось, а ты там была, ты единственная, кто выжил, после того, как это случилось! Но ты не отвечаешь!

      – Единственная? – я прищурилась, мучительно вытаскивая воспоминания из своей памяти. – Нет, я была не одна. Со мной был кто-то, но я не помню кто. И это было не там. Я помню пещеру, камень. Кто-то втолкнул меня в похожий проём. А потом я бежала. Долго. Было очень страшно, за мной гнались и не хотели отпускать. Но это было не в горах… Не в этих горах. Там не было снега, не было людей – никого не было.

      «Это не правильно, что-то не так. Там был кто-то ещё. Он должен был быть…»

      Острая боль пронзила хрупкое тело, и держаться на ногах оказалось проблематично.

      – Что бы там у вас ни случилось, я тут ни при чём, – сказала я, стараясь догнать разлетающиеся мысли. – Там был другой, ему было очень больно, так же, как и мне. Но я не помню его, только его боль. Там были тени, они говорили о жертве, потом боль, темно и что-то горит. Это всё. Я даже себя не помню.

      «Я говорю, а боль всё усиливается. Боль внутри разрывает меня. Голова вот-вот взорвётся. Я хочу обхватить себя за голову, но руки скованы, сильно бьюсь головой о наручники, но боль только нарастает и становится сильнее, я уже могу её увидеть. Золотое марево, безжизненное тело, голубые глаза… Я не могу остановиться, я должна бежать! Ничего не могу понять, но меня душат рыдания. Мне всё сложнее дышать, не хватает воздуха, запах гари, запредельный страх… Нужно жить, я должна вырваться!.. Боль, страх, страдание…»

      Меня дёрнули за наручники, вырывая из пучины боли, но это совсем другая боль, физическая, а та только в голове…

      – Ты пойдёшь со мной туда. Посмотрим на месте, что ты помнишь, и там уже решим, что с тобой делать. Освобождать тебя я не собираюсь, – уверенно сказала Кара, поймав неодобрительный взгляд друзей, но я поняла, что она не отступит.

      – Нет, – я силилась улыбнуться. – Не пойду. Я едва на ногах стою и вот-вот потеряю сознание. Хоть режьте, хоть бейте, я никуда не пойду. Тем более туда. Я бежала оттуда, а вы хотите меня вернуть? Лучше уж сразу на меч кинуться.

      Кален посмотрел на меня колючим ледяным взглядом, он не сомневался в моей вине.

      «Всего-то стоило отказаться идти добровольно на верную смерть. Но мне всё равно, пусть смотрят, как хотят, я туда не вернусь!..»

      – Ты понимаешь, что твой отказ – смертный приговор? – уточнил мужчина.

      – Прекрасно