Дитя равновесия. Анна Алакозова

я уж было решил, что схожу с ума. Списал на усталость и чрезмерное употребление варева.

      – Варева? Это ты про что? – полюбопытствовал маг.

      – Это я про то, что вы, маги, вдыхаете для перехода в мир духов, чтобы видеть свои прекрасные сны, а мы, Видящие, ежедневно пьём, иначе никаких особых способностей, кроме воинской выучки, у нас не будет.

      – Что? – шокированный эльф чуть дар речи не потерял. – Вы пьёте обат??? Это же смертельно опасно!

      – А ты подумай, маг, ты слышал когда-нибудь о престарелых Видящих? Я тебе отвечу – ты не мог о них слышать, потому что их нет. Все мы умираем задолго до того, как приходит время умирать нашему телу, все мы умираем в муках и зачастую сходим с ума, – Кален смотрел на огонь, играя кинжалом. – Это первое испытание после окончания обучения. В замке нашего ордена есть подземелье, где остаются все, кому уже больше нельзя показываться, там они и умирают. Молодых водят по этому подземелью, чтобы они понимали, что ждёт их в конце, – они не будут героями, а просто исчезнут, их имена сотрут из памяти, словно дорожную пыль с сапог. Я видел там многих героев прошлого, а в итоге мне самому пришлось положить конец мукам одного человека, который был мне очень дорог. Он был мне братом, даже больше – отцом. Я убил его, чтобы он больше не страдал, он сам просил меня об этом, но мне не легче от этого, маг. Вот такую цену каждый из нас добровольно платит, защищая людей от одержимых, магов – от них самих, помогая людям, всем вам. Мы добровольно убиваем себя…

      Инариэль смотрел на собеседника широко раскрытыми глазам: никто и никогда среди магов не говорил о цене, которую платят Видящие за свой дар, никто даже не задумывался, как Видящие получают свои способности, и не мог представить, что они ежедневно пьют яд, чтобы защищать?!.

      – Это ужасно, Кален. Я, конечно, не знал всего этого, мне очень жаль. Если бы люди больше знали о вас, они бы ценили эти жертвы, да и маги тоже, но вы ведь никогда не рассказываете об этом. Почему, Кален?

      Воин обречённо вздохнул:

      – А зачем вам эти знания? Мы не ищем славы, мы делаем своё дело и всё. А если правда станет общедоступной, как думаешь, сколько юношей захотят стать Видящими? Ведь наш век и так совсем короток, нам надо успеть обучить новое поколение и проследить, чтобы они обучили следующее… Нет, маг, никто не должен об этом знать. Юношам рассказывают об этом уже после пяти-семи лет обучения, когда они уже не могут остановиться, когда их разум уже готов к принятию трудного решения, когда они настолько уверены в своём желании стать Видящими, что цена их не страшит. Должен сказать, что остаются практически все. Отказавшихся – единицы. А знаешь почему?..

      – Кален, как давно ты употребляешь обат? – этот вопрос сейчас волновал Инариэля больше, чем выбор жизненного пути Видящих.

      Но Кален как будто не расслышал. Как долго он носил в себе это тайное знание, как долго каждое утро и вечер трясущимися руками он тянулся за очередной дозой обата, как долго ему осталось? Успеет ли он? Сможет ли? Каждый день мог стать последним, безумие уже тянулось к нему, пытаясь схватить своими цепкими костлявыми пальцами. Сколько он ещё сможет сопротивляться?