Шакалота. Птичка в клетке. Елена Филон

ты Зомби? – спрашиваю.

      Девчонка, будто ей всё равно, пожимает плечами:

      – Ну… просто кое-кто, путём не самого удачного логического заключения, решил, что это тупое прозвище мне подходит. Вообще-то я Зоя.

      – Зомбятинаааа…

      – Заткнись, – рычит на Кирилова Зоя. – Такой идиот.

      – Я Лиза.

      – Знаю, – улыбается. – А я типа новенькая. С этого года в этой школе учусь.

      М-м-м… так вот почему со мной подружиться пытается? Двум изгоям общества лучше держаться вместе?

      Может и так. Но точно не сейчас.

      – Прости, мне надо… – оборачиваюсь, подбирая вежливые слова, и замираю взглядом на доске, где кто-то очень постарался, выводя мелом большие красивые буквы: «С возвращением!» И это приветствие вполне могло бы стать единственной приятной неожиданностью за сегодняшний день, если бы только не нашивка в виде жёлтого смайлика не особо аккуратно вырезанная с моего рюкзака и приклеенная под меловой надписью вверх тормашками. Вот и вывернулась улыбка наизнанку.

      – Я хотела тебе сказать, – звучит неуверенный голос Зои, а я сейчас как раз-таки напоминаю того самого Зомби, которым прозвал её Кирилов – уверена, что позеленена, глаза расширены в потрясении, а рот нелепо приоткрыт, так и не договорив до конца то, что собирался.

      – Кто это сделал? – с трудом слышу собственный шепот, зато отлично слышу дружный, приглушённый смех за спиной. Поворачиваюсь к Зое, которая лишь тяжело вздыхает и говорит что-то о том, чтобы я не обращала внимания, что всё это не стоит того, чтобы переживать, потому что большая часть нашего класса – законченные идиоты.

      И, да, она права. Вот только… я не понимаю…

      – Что я им сделала? – шепчу так же тихо головой и туманным взглядом скольжу по лицам одноклассников. Останавливаюсь на лице Вероники и испытываю такое отвращение при виде её лёгкой полуулыбки, которое никогда ни к кому не испытывала.

      Это она. Уверена – она это сделала!

      Смех и оживлённые разговоры с крайнего ряда приковывают внимание. Не замечаю, как двигаюсь по проходу к дальнему окну, в которое все почему-то вылупились, а потом и сама вижу причину… Мой рюкзак. Выпотрошенный, порезанный на лохмотья валяется у главного входа в школу и напоминает промокшую насквозь кучу невзрачного мусора, а немногочисленное содержимое: блокнот, парочка чистых тетрадей, ручки с карандашами разбросаны рядом. И самое главное – MP3. Ему конец.

      – Кто-то постарался, – слышу перешёптывание Никольской и Голубевой – двух подружек помешанных на учёбе, которые никогда не ввязывались в подобное – слишком примерные.

      – И я даже знаю кто, – отвечает Голубева, цокая языком. – Совсем с ума посходили.

      Замечает, что я смотрю на неё в упор и заливается краской до самых ушей, тупит взгляд, упирая его в учебник по химии, и неловко откашливается.

      – Кто это сделал? – севший голос кажется чужим.

      – Откуда нам знать? – отмахивается Никольская, резко меняя показания, и исчезает за учебником.

      Да что вообще происходит? Не много ли для первого дня?!

      Зоя оказывается очень проницательной,