Джунгли во дворе. Юрий Сергеевич Аракчеев

помешали бы нам заниматься "взрослыми" своими делами? Да и что такое в сущности "взрослые" дела? Чем таким особенным отличаются они от детских? Останься в нас детское воображение, детская чувствительность, детская самоотверженность и чистота, разве мы были бы хуже? Не детской ли восторженностью, внимательностью, умением видеть и удивляться отличались многие величайшие ученые, писатели, художники, путешественники? Они были выше удручающей, однообразной рутины так называемой взрослой жизни – это и помогло им совершать открытия, создавать художественные произведения, отправляться на исследования новых земель. Наша унылая "взрослая" привычка не удивляться ничему, беспрестанное сдерживание эмоций, постная убежденность, что важно лишь то, что полезно (хотя, что на самом деле полезно, мы так в общем-то и не знаем; представления о пользе и вреде того или иного меняются с течением времени полярно), – есть ли это признак истинной мудрости? Стремление к сугубой материальности, беспрестанная оценка всего на свете с точки зрения утилитарной, сиюминутной, сплошь да рядом лишь экономической пользы не привели ли иных из нас к самой, может быть, страшной болезни двадцатого века – вещизму? Вещизму со всеми вытекающими из этого печального явления последствиями: холодностью в отношениях друг с другом, неискренностью, бесчувствием, эгоизмом, забвением той необходимой истины, что люди все-таки братья, что человек часть природы и что обращаться нам друг с другом, да и с природой, необходимо по-человечески…

      Была еще одна книга, которая надолго завладела моим вниманием. Эта книга – "Жизнь насекомых" французского естествоиспытателя Жана-Анри Фабра. Теперь я залпом прочитал ее снова. И снова изумился. Так захватывающе написать о жуках, кузнечиках, бембексах, пчелах, клопах! Ученый не подходил к этим маленьким созданиям с точки зрения утилитарной пользы или вреда, приносимого ими хозяйству. Нет, он уважал прежде всего их самобытность, их право на существование. Внимательный человек, он постарался вникнуть в их образ жизни, ему были глубоко интересны их привычки, характеры… "Бембекс-мухолов", "Аммофила – охотничья собака", "Замечательные хирурги – сфексы", "Филиант – пчелиный волк", "Сколия – подземный охотник" – одни заголовки его рассказов чего стоят! Долгие часы, дни, месяцы проводил Жан-Анри Фабр, наблюдая маленьких своих "соседей". Книга его изобилует такими вот признаниями: "Я весь – зрение, весь – внимание. Ни за что на свете я не уступил бы своего места на том спектакле, который сейчас разыграется". Что же это за спектакль? В том случае, о котором повествуют приведенные строки, – борьба желтокрылого сфекса со сверчком, который должен стать пищей для будущего сфексового потомства… Читаешь – и с вполне понятной растерянностью убеждаешься: все в мире, окружающем нас со всех сторон, находящемся даже под нашими ногами, чрезвычайно серьезно, истинно, захватывающе интересно, а мы так мало, так досадно мало, так позорно мало знаем о нем.

      Книгами Фабра зачитывались и зачитываются миллионы людей, они принесли автору мировую