Взвейтесь соколы орлами!. Андрей Сиваков

наливай! – попросил я.

      Потом мы решили отправиться на прогулку, но уже в карете с фамильными гербами. Хотели девчонок с собой взять, да Анна Марковна их не пустила – велела бальные танцы разучивать. На дежурный вопрос кучера: – Куда прикажете, барин? – я спросил: – А знаешь ли лесоторговца купца Шароглазова?

      – А кто ж его не знает, Олега-то Сергеевича! Купчина богатющий, но жадный.

      – Вот к нему на склады и поезжай. – распорядился я.

      И получаса не прошло, как карета остановилась у тёсанных ворот с вывеской – «Лесная торговля купца Первой гильдии Шароглазова!»

      Навстречу выскочил сам хозяин. Увидав гербы на дверцах, маленько струхнул, но виду не подал, а лишь под кафтаном перекрестил пупок.

      – Чего изволите, господа хорошие? Весь заказ от Вашего батюшки ещё вчера отправил в Гатчину на сотне безтарных телег. Все брёвнышки одно к одному, точёные. А что цена высока, то у всех нынче цены такие. Кого хошь спроси! Зато мой товар без сучка, без задоринки! Или ещё чего понадобилось?

      – Так кому и шести досок хватит, а кому и двух столбов с перекладиной! – строго сказал брат, а я добавил: – Ты особо не юли! Нам недавно из Парижу гильотину привезли!

      Тут уж он истово закрестился:

      – Помяни Господи царя Давида и всю кротость его! – зашептал он молитву на усмирение жестоких сердец.

      – Ты тут нам Лазаря не пой, а веди в конторку!

      Купчина, хоть и был коренаст и телом крепок, засеменил на полусогнутых впереди. Уже в конторе я спросил:

      – А скажи-ка нам Олег свет Сергеевич, какая у тебя древесина самая лёгкая?

      – Так из дешёвой, конечно липа! – задумчиво произнёс он, поняв, что сразу его казнить не будут: – но она мягкая. Годится только на ложки, плошки да матрёшки. А из тех, что подороже, есть особый сибирский кедр. Он чуток даже полегче липы, но крепче в разы. Ещё есть бразильская бальса – она совсем лёгкая и мягкая – годится разве что на игрушки. Но дорогая – уж больно перевоз влетает в копеечку. Да и не осталось почти её у меня совсем.

      – А фанера есть?

      – А что это за дерево такое? Сроду не слыхал про него?

      Тут уж я задумался – может фанеру-то ещё и не изобрели?

      – Ну а шпон у тебя есть?

      – А то как же, благодетель, у меня шпону то не быть? Всякий есть! И морёного дуба, и карельской берёзы, и даже африканского красного дерева. А из дешёвых только сосновый – ему копейка цена.

      – Так вот ежели положишь слой соснового волокнами повдоль, да клеем промажешь, а потом слой волокнами поперек и снова клеем и так слоёв десять, а последний, лицевой из красного дерева, да просушишь под гнётом, то получится у тебя доска, какой хошь ширины, вся как из Африки. Смикитил?

      – Так это же золотое дно! – дошло наконец до него и глазки жадно забегали.

      – Ты для начала возьми дельного писаря, да запатентуй это на себя. Так и быть, дарю тебе эту идею безвозмездно, то есть даром?

      – А дорого возьмёшь за то, что даром? – хитро прищурившись спросил купец.

      – Не дорого! Будешь мне того лёгкого