Тайны Кремлевской Либерии. Роман Романович Углев

я теперь, что делать, Клавочка.

      Может, посоветуешь что?

      Твоя сестра,

      Маша.

      На улице было на редкость свежо и приятно. Обычно за день солнце так раскаляло все вокруг, что жара ощущалась почти до рассвета, обычно, но не сегодня. Эта ночь была совершенно особенной и удивительной. Небосвод был усыпан звездными каскадами, чьи причудливые скопления время от времени пересекали искрящиеся дорожки метеоритов и, как показалось Ахи, звезды светили особенно ярко сегодня.

      Размышляя над словами ночного посетителя, Ахи решил немного прогуляться вдоль улицы, погруженной в ночной покой и темные тени серых и блеклых очертаний домов. Кое-где сквозь закрытые оконные ставни все же пробивались полоски света мерцающих свечей. Город мирно спал, охваченный тишиной.

      Ахи не имел привычки гулять по ночам, поэтому ощущение ночного одиночества было новым и интересным. Лишь изредка можно было услышать лай собаки, блеяние овцы или отдаленный крик ночной птицы. Благодаря свету почти полной луны и ярких звезд, дорогу было видно хорошо, и Ахи уверенно шагал по высушенному дневным зноем грунту. В дневное время эта дорога была все время наполнена движением людей и скота.

      Внезапно Ахи различил в ночной тиши чей-то приглушенный разговор, и тут же ускорил шаг и пошел на звук.

      Пройдя шагов 50, он вышел на перекресток и стал под ветвистую корону растущей у дороги смоковницы.

      Голоса приближались. Вскоре Ахи стал различать отдельные слова и фразы разговора, и одновременно с этим он увидел две фигуры, маячившие во мраке.

      – Ты не понимаешь, – говорил один. – Если бы Он был безумным, Он не смог бы так говорить и творить такие чудеса.

      – Согласен, – ответил второй. – Но тогда совершенно непонятно, зачем Он позволил себя убить?

      – Не знаю. Если бы знать…, – вздохнул он. – Но ты знаешь, у меня такое чувство, что еще не все потеряно. Как будто бы Он еще должен вернуться. «Это о Иешуа!» – подумал Ахи, и у него взволновано заколотилось сердце.

      – Да, брось ты! О чем ты говоришь? – махнул рукой второй. – Я лично видел, как сотник вонзил в него копьё.

      – Ну, и что? Ведь он же говорил, что воскреснет на третий день. Разве ты не помнишь, как Он воскресил Лазаря? Почему ты думаешь, что Он не может воскресить Себя?

      На этих словах они поравнялись с Ахи, и он выступил из своего укрытия.

      – Я вас правильно понял? Вы ведь говорите про Иешуа? – спросил он, но увидев его, эти двое почему-то дико закричали и бросились бежать.

      Ахи бросился за ними, крича на ходу:

      – Стойте! Подождите! Я не причиню вам зла.

      Не слушая его, они продолжали бежать, но это было не так-то просто, убежать от хорошо натренированного воина.

      Ахи отлично бегал. Не отставая ни на шаг, он бежал легко и почти дышал в затылок убегавшим, при этом продолжая кричать:

      – Да, стойте же. Остановитесь, я вас прошу. Мне нужно что-то у вас спросить.

      В конце концов один из убегавших, тот что говорил о воскресении Иешуа, вдруг споткнулся, упал прямо посреди дороги и,