Силиконовая надежда. Марина Крамер

тонуть.

      Аделина, когда я однажды призналась ей в этом, только усмехнулась:

      – А никто не говорил, что тебе будет легко. У каждого свой персональный ад, Анюта, и с этим нужно учиться справляться. Если сможешь – все будет хорошо, нужно только время.

      – Сколько? Сколько должно пройти времени, чтобы я сумела справиться?

      – Ну, кто же знает? Это было бы слишком просто.

      – А ты? У тебя есть свой персональный ад?

      Аделина прищурила свои прозрачные глаза и сухо бросила:

      – Я же сказала – он есть у каждого. И давай закроем эту тему.

      Меня всегда удивляло в ней вот это – умение сказать нужную вещь и тут же замкнуться, опустить бронированную штору, не оставив ни единой щели, чтобы никому не удалось проникнуть туда, внутрь. За те пять лет, что мы знакомы, я так и не смогла понять, что собой представляет Аделина Драгун. Нет, я знаю, что она блестящий хирург, талантливый руководитель и умелый организатор, но что она за человек… Аделина могла прийти на помощь и тут же замкнуться в себе от любого проявления благодарности. Коллеги ее уважали, но, как мне кажется, побаивались и не особенно любили. Но не признавать ее таланта не могли, потому что ее работа – наглядная. Если я пересолю, к примеру, суп, это будет заметно, но не смертельно. А если у Аделины дрогнет рука – кто знает, как потом изменится человеческая жизнь. Моя вот изменилась в лучшую сторону. Я не боюсь смотреть на себя в зеркало – это, пожалуй, то немногое, чего я больше не боюсь благодаря ей.

      Так что я твердо знаю – руки Аделины способны вернуть человеку веру в себя и дать ему новую жизнь. Как мне.

      – Анна Александровна, это вы тут шебуршите? – Я даже подпрыгнула, уронив от неожиданности на пол миску, которую как раз переставляла на нижнюю полку. Металлическая посудина с грохотом покатилась под стеллаж.

      – Черт тебя… – выругалась я, опускаясь на колени.

      С другой стороны стеллажа раздалось недовольное сопение, и через секунду я увидела на уровне нижней полки лицо начальника ночной смены охраны Бориса Евгеньевича – красную усатую физиономию с выцветшими голубыми глазами и веселой ухмылкой, словно приклеенной к губам.

      – Вон она, в самый угол закатилась, швабру надо или палку какую, – проговорил он, указывая пальцем на едва видневшуюся в темноте миску.

      – Вы меня напугали.

      – Ну, я ж не хотел. Датчик движения сработал, я и забыл, что вы еще не уходили, автоматически поставил на слежение.

      – Да, я тут порядок наводила.

      – Вы вставайте, я сейчас помогу достать, с моей стороны удобнее.

      Начальник охраны поднялся и пошел к шкафу в коридоре, где хранился инвентарь для уборки, вернувшись оттуда со шваброй.

      – Вот так… – Миска выкатилась мне под ноги. – Вы долго еще тут будете?

      – Сейчас закончу уже. Я вам мешаю?

      – Нет, конечно. Я сам виноват – забыл. Делайте что надо, потом только скажите, что уходите, я снова датчик включу. – Борис Евгеньевич повернулся и пошел к выходу, но задержался