Божьи воины. Анджей Сапковский

они уже настолько малопривлекательны, что можно уделить внимание чему-то другому. Поднял глаза.

      – Ну и что? – Он стер жир с подбородка. – Можешь мне что-то сказать? Передать? Сообщить? Позволь угадать: не можешь.

      – Ты угадал.

      В черных глазах Флютека проснулись два золотых чертика. Оба подскочили и кувыркнулись. Как только появились.

      – Я преследовал одного типа. – Рейневан сделал вид, что не заметил. – Почти уже поймал. Но он сбежал у Валентина.

      – Вот беда, – равнодушно сказал Неплах. – Ты его хотя бы узнал? Это тот, кто вступал в заговор с вроцлавским епископом?

      – Тот. Так я думаю.

      – Но сбежал?

      – Сбежал.

      – Значит, опять. – Флютек отхлебнул из кубка. – Пропал твой шанс отомстить. Ну, прямо-таки неудачник ты, неудачник. Ну, никак не награждает тебя судьба, ну, никак не хочет помочь. Многие давно бы уж отступились, постоянно сталкиваясь с такими неудачами. Но гляжу я на тебя и вижу, что ты достойно переносишь свои провалы. Прямо-таки удивительно. И завидно… Но, – продолжил он, не дождавшись реакции, – у меня для тебя есть хорошая новость. То, что не удалось тебе, удалось мне. Схватил я мерзавца. Действительно, неподалеку от церкви Святого Валентина, что однозначно свидетельствует о твоей искренности. Ты рад, Рейневан? Ты благодарен? Может, настолько, чтобы искренне поговорить о пятистах гривнах сборщика податей?

      – Пощади, Неплах.

      – Прости, совсем забыл, ты же о приключении со сборщиком не знаешь ничего, ты человек невиновный и незнающий. Поэтому вернемся к мерзавцу, которого я поймал. Представь себе, это ни больше ни меньше, а сам Ян Смижицкий из Смижиц, гейтман Мельника и Рудниц. Представил себе?

      – Представил.

      – И что?

      – И ничего.

      Похоже, чертики кувыркнутся. Но нет, не кувыркнулись.

      – Твое донесение об участии Яна из Смижиц в силезском заговоре, – переждав немного, начал Флютек, – это уже, к сожалению, прошлогодний снег. Потеряло актуальность. Настало историческое время, творится многое, каждый день приносит изменения, то, что вчера было важным, сегодня не имеет значения, а завтра будет стоить меньше собачьего дерьма. Думаю, ты это понимаешь?

      – А как же.

      – Это хорошо. Впрочем, в так называемом широком масштабе это не имеет значения, в конце концов, не все ли равно, за что Смижицкого посадят, осудят на смерть и обезглавят. За заговор, за предательство, за революцию? Один хрен. Чему суждено висеть, то не утонет. Твой брат будет отмщен. Ты доволен? Ты благодарен?

      – Умоляю, Неплах, только прошу тебя, не говори о пятистах гривнах сборщика податей.

      Флютек отставил кубок, посмотрел Рейневану прямо в глаза.

      – Я не стану о них говорить. Конечно, весьма печально, но Смижицкий сбежал.

      – Что?

      – То, что ты слышишь. Смижицкий драпанул. Сбежал из тюрьмы. Подробностей я пока что не знаю, известно только одно: сбежать ему помогла любовница, дочка пражского