Невеста Пушкина. Пушкин и Дантес (сборник). Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

отсечь голову любому барану!.. Я вам очень благодарен, граф!.. И сегодня же, если получу подорожную, позабочусь о выезде в Тифлис!

      Он делает глубокий поклон, держа в одной руке ножны и шляпу, в другой саблю, чем заставляет слегка усмехнуться Паскевича.

      – Вложите же ее в ножны! Что значит штатский! Совсем не умеет обращаться с холодным оружием! Прощайте!

      Он протягивает поэту руку и добавляет:

      – Я не мог уберечь от смерти Грибоедова, и для меня было бы на всю жизнь позором и стыдом, если бы я не уберег и вас!

      Пушкин откланивается и уходит, только у самой двери сумев наконец вложить кривую саблю в ножны.

      Вольховский, улыбаясь, глядит ему вслед, говоря:

      – Теперь он будет искать барана, чтобы попробовать на нем саблю!

      – Да, – вот ведь и умный человек, но, признаюсь, я буду рад, когда он наконец уедет! Скажите, пожалуйста, чтобы подорожную и все бумаги ему выправили сегодня же!

      – Слушаю, ваше сиятельство.

      – А кто, кстати, его невеста, не знаете? Правда, он мне что-то говорил об этом как-то у меня за обедом, но я пропустил мимо ушей и не вспомню.

      – Будто бы красавица… Шестнадцати лет, только что начала выезжать… По фамилии Гончарова… Из калужских.

      – А-а! Шестнадцати лет и красавица!.. Это кое-что объясняет мне в его странностях… Но Пушкин и шестнадцатилетняя красавица его жена – это… это уж, воля ваша, во-об-ра-жаю, что это такое будет!

      И, позабыв на время смертельно раненного Бурцова, покачивая тихо головой, начинает смеяться Паскевич.

      Глава шестая

      Две смежные комнаты: столовая и спальня Натальи Ивановны в доме Гончаровых в Москве, на Никитской. Комнаты разделены тонкой стеной, и в одной, столовой, сидят за поздним завтраком девицы Гончаровы, Сережа, Катерина Алексеевна, Софья Петровна; в другой, спальне, лежит на диване укрытая до подбородка одеялом Наталья Ивановна, а около нее на стульях сидят две странницы, одетые как монашенки.

      Говорят в столовой

      – Да ведь граденаплевая материя теперь стала больше идти на шляпки… или даже морелевая, – стремится поведать свою осведомленность в модах Катерина Алексеевна.

      – Цвета райской птички желтой, – уточняет этот вопрос Софья Петровна.

      – Канарейки, – подсказывает шаловливо Сережа.

      На что отзывается важно, как старшая, Екатерина Николаевна:

      – Да, да… Будто канарейка, райская птичка!

      – Да и цвет ведь совсем не канареечный, хи-хи! – считает нужным развеселиться Софья Петровна.

      – А какой же такой еще желтый?

      – Вовсе это тебя не касается! Пей кофе и уходи к себе в классную! – прикрикивает на брата Александра.

      Но Сережа не сдается.

      – А я хочу знать, какого именно цвета в раю бывают птички!

      Вздохнув, Катерина Алексеевна говорит о модах на дамские шляпки:

      – Нет, Сережечка, это совсем не мужское дело!

      – Как же так не мужское? Будто мужчины и в рай совсем не попадают, а одни только