Невеста Пушкина. Пушкин и Дантес (сборник). Сергей Николаевич Сергеев-Ценский

Изосиму-Савватию, те тоже там остаются… Рыбка-то, конечно, уж там своя, а ведь хлебушка свово нетути… Да ведь и рыбка – она безногая, сама на берег не выходит, все ее поймать надо. А там же волны подымаются такие видом страшные да холодные, – как же в такой жизни святости не быть? Там и схимников есть несколько, в отдельности по скитам живут… – певуче сообщает странница.

      Говорят в столовой

      О своих наблюдениях, сделанных накануне в театре, говорит приживалкам Екатерина Николаевна:

      – А княгиня Орлова-Денисова – вот уж вывезла моду из Парижа: китайские колокольчики!.. Может быть, при ее небольшом росте это и хорошо, чтобы обращать на себя внимание.

      – И действительно обращала! – подхватывает Александра.

      – Она вертит туда и сюда своей кукольной головкой и звенит-звенит…

      – Своим кукольным языком! – вставляет в тон ей Сережа.

      – Не вмешивайся не в свое дело!

      – По-ду-маешь, какое дело! – защищается Сережа.

      – Чем же она звенела все-таки? – желает представить новую моду Катерина Алексеевна.

      – Китайские колокольчики… Они золотые, а язычки и самые верхушечки у них бриллиантовые… – объясняет Екатерина Николаевна. – Только говорили, что в Париже если их и носят, то всего три колокольчика: один справа, другой слева, а третий сверху… Такой треугольник золотой – на бандо надет, а на нем уж три колокольчика… Наша же модница, конечно, должна была показать, что ей и двенадцать нипочем нацепить!

      Александра очень бойко показывает, как держалась Орлова-Денисова, добавляя:

      – И то и дело головой вертит и звенит!

      А Сережа острит:

      – Пришла в театр со своей музыкой!

      Натали же кокетливо поворачивает голову направо-налево, будто колокольчики уже на ней и звенят.

      – А я бы все-таки надела такие колокольчики!

      – Ну зачем это нашей Наташечке? Ее и без колокольчиков всякий заметит! – льстиво наклоняется к ней Софья Петровна.

      На что замечает презрительно Екатерина Николаевна:

      – Да уж жених, конечно, заметил.

      Упоминание о женихе как живою водой спрыскивает обеих приживалок.

      – Кто? Пушкин? Пушкин? – вскрикивает Катерина Алексеевна.

      – Значит, он с Кавказа уж приехал? И что же он сказал? – вся превращается в слух Софья Петровна.

      Но в это время входит Афанасий Николаич. Девицы почтительно подымаются, как и все за столом, и целуют ему руку; он же целует их прически.

      Говорят в спальне

      – А ты откуда к нам в Москву? – спрашивает другую странницу Наталья Ивановна.

      – И-и, матушка-барыня, где я только не была! И у киевских угодников в пещерах я была, и в Святогорском монастыре была. Такая есть речка Донец, а над ним пещеры белые… там тоже схимников сподобилась видеть… И в Почаевской лавре я побывала…

      – Почаевская лавра – она разве православная? – удивляется Наталья Ивановна, которая наслышана уже о разных монастырях.

      – Униятская считается, барыня, униятская…