Звезды над урманом. Олег Анатольевич Борисенко

отыскать нужно, очень нужно, очень.

      – А листик зачем?

      – Лучше видно, – пробормотал вогул, занимаясь своим делом.

      Он бесцеремонно откинул от себя принесенный кусок коры и стал рассматривать поверхность грибов.

      – Нашел! Как ушки белки! Кисточки! – рассмеялся внук шамана.

      Вогул собрал со шляпок и ножек грибов всю плесень на древко своего копья. Принес из котомки несколько кусков сушеного курда, размочил чуть-чуть остатками кумыса, оставшегося на донышке курдюка, и растолок кусочки сыра, перемешав с плесенью. Третью часть полученного снадобья он нанес на рану Аники, перевязал ее, вторую дал ему съесть, а первую замотал в тряпицу.

      – Завтра опять вырастет, пусть плесень пока сыр кушает, – объявил он, убирая узелок в котомку.

      Никита поднял оброненный Вогулом березовый листик и, лежа на боку, запустив себе на обнаженную руку муравья, посмотрел на него в дырочку.

      – О! – воскликнул он, дернув рукой, скидывая муравья. – Ну прям как баран курдючный! В жизнь бы не смекнул, что дырочка увеличить может!

      – Ложись, сосни, Аника, пот прошибет, жить будешь, – приказал Угор, укрывая друга всем, что было в наличии. – Дед-шаман научил, умный мой дед был, много знал, великий шаман он, однако, был, – пояснил он, укладываясь спать.

      ***

      Ботагоз была от счастья на седьмом небе. Серебряные серьги, да еще какие! Таких даже нет у почтенной Гулзар, жены их бая Валихана. Девушка время от времени смотрелась в поднос. Трогала украшения пальчиками. Бегала к берегу реки, глядясь в воду и любуясь ими, весело хлопала ладошками, разгоняя волнами отражение. Она покажет их брату Отару, когда он приедет с выпаса. Ему тоже понравятся! Ведь старший брат любит ее и всегда балует, привозя из степи сладости и подарки, которые выменивает у проезжих людей. В прошлый раз брат привез ей шелковый платок, выменянный у купца-уйгура, ехавшего на север в район озера Шелкар, что у предместья Кокшетау – синих гор, которых Ботагоз никогда не видела.

      Схватив кувшин, девчушка вприпрыжку побежала к речке, напевая песню о весенней бабочке:

      – Кобылек, кобылек…

      Но допеть весеннюю песенку девушка не успела. Она внезапно остановилась, разглядев у кромки воды тело человека, голова и плечи которого находились на берегу. Незнакомец лежал вниз лицом. В правой лопатке торчала стрела. Стрелы так же впились в левое плечо, пробив его насквозь, и в левую ногу чуть выше колена.

      Девушка тихонько попятилась и, уронив кувшин, начала было отходить от берега, но вдруг услыхала слабый стон…

      Исатай, теряя сознание, вместо девушки пригрезил сидящего на корточках у кромки воды незнакомого старца в белой до пят рубахе.

      – Руку давай, племянник Узун Бека, не пришло еще время твое, – скомандовал ведун.

      Подтащив воина к берегу, убедившись, что речная волна не заливает ему лицо, Гостомысл, мельком глянув на не видящую его девушку, отошел на два шага и растворился.

      Ботагоз присела на корточки и с опаской тронула плечо раненого воина.

      – Эй,