Звезды над урманом. Олег Анатольевич Борисенко

это?

      – Я хвойник тебе запарил. Вона как у тебя десны кровоточат.

      Архип тихонечко пошатал пальцем зуб.

      – Мы когды в Беломорье ходили на стругах, с собой капусту квашеную брали, и никто скорбутом не хворал. Глянешь, бывало, на мореходов заморских, а они все как один без зубов, все цинга съела. Видать, яблочки, которые они с собой в море берут, не шибко им помогают, – отхлебывая из черпака варево, вспоминал Архип. – Да подь ты, леший, гадость-то какая! – отдавая черпак с недопитым отваром, поморщился кузнец.

      – Все допей. У кедра игла силу дает. Чага кровь меняет. Багульник дыхание лечит. Шиповник желчь гонит, лист брусники воду выводит, – перебирал в памяти вогул лечебные свойства различных растений, которые были основой его целебного снадобья.

      – Ага, как имбирь твой китайский, – принимая черпак, рассмеялся кузнец, вспомнив про ночной случай. – Погодь, хоть остынет пущай.

      – Пей жгучий, студеный не пособит. Я много ведаю кореньев полезных. Заговорам разным обучен с малых лет. Внук шамана я. Все ханты меня знают и верят мне.

      – Кто это – ханты? Не слыхивал про таких.

      – Дурень ты, Архип, «ханта» – это так остяки любого человека кличут. Поэтому и ты хант, и я хант. А не хочешь быть человеком, так мигом тебя в зверя превращу или рыбу какую.

      – Человек, говоришь? А ведь токмо человек душой и одарен Творцом нашим. И токмо он один может выводить из душ других людей бесов да одержимых лечить. Вот ты, скажем, воском отливать умеешь?

      – Нет. А как это? – поинтересовался Угор.

      – Ну, это когда сглаз али испуг какой напустился. Так бабка меня в младенчестве отливала, когда гусь меня напужал. Плошку с водой студеной сзади над головою держала, меня на порог садила. Да расплавленный воск от свечей церковных лила в воду и молитву шептала: «Господи Исуся Христия Божий. Спаси и сохрани раба божия Архипа. Спаси от сглаза, от испуга, от людской злобы, от соблазна. Пусть вся нечисть и зло растворятся в воде, како свеча. Аминь».

      – И что? Помогает? – заинтересовался вогул.

      – А то как! Я тогда ночами и орать перестал, и тьмы прекратил бояться. А как воск-то остыл, так и образ гусиный привиделся, того, от кого я боязнь принял. Я его иголочкой-то бабкиной потыкал, воск поломал на кусочки мелкие, а на утро испуг и сошел.

      – Ну-ка, – попросил вогул, – давай-ка испытай на мне. Мож, и я узнаю, кто худо Угорке вожделеет.

      – Тащи сюды соты из лабаза. Я медком побалуюсь, как будто ты меня в медведя превратил, а тебя опосля воском и отолью, – радостно согласился кузнец, давно мечтавший медком полакомиться.

      Кузнец посадил шамана на порог кузни и, став позади его, принялся, читая молитву, выливать над головой друга расплавленный воск в ковш с ледяной водой.

      Вскоре оба склонились над ковшом. Под воздействием холодной воды воск начал остывать. Края его светлели, а внутри образовалось темное пятно. В центре постепенно проявилось видение всадника, который ехал в противоположную сторону от двух беглецов.

      – Батыр