Странная неожиданность. Борис Владимирович Попов

как построен муравейник, случайно найденный в лесу обязательно в то время, когда я затеял ориентироваться на местности? В общем, нашей ватаге без двух узкоспециализированных энтомологов в чащобе ловить нечего.

      Поэтому заблудившийся в лесу человек в пасмурную погоду сам не выберется. И на рыцарский опыт полагаться было нельзя. У нас сейчас не густонаселенная Европа, где вечно кто-нибудь подсунется и покажет дорогу очередному Айвенго.

      Народ селится так, что колос от колоса не слыхать и голоса. Нааукаешься вволю. Неделю можешь бродить – человеческого жилья и не встретится. Зайцев увидишь, их полно, а вот с людьми в дремучих лесах туго.

      В общем, вывод один – нам компас позарез нужен! Некогда нашей ватаге тут белок по перелескам гонять – мы торопимся. Я вздохнул. В голове зазвучали пушкинские строки:

      Делать нечего, бояре,

      Мы подвластны государю…

      И боярин Владимир Мишинич поплелся к нужному человеку. По пути были куплены две металлические иголки, льняные нитки, небольшая деревянная миска, собраны у плотников несколько липовых отрезков и обрезков.

      Онцифер в кузнице махал молотом, стоял изрядный грохот. Может, уже остыл после нашей последней встречи, и обсыплет меня сейчас магнитными дарами?

      – Нищим не подаю! – рявкнул в мою сторону кузнец.

      Н-да. Или вместо даров без всякой ненужной рисовки треснет какой-нибудь тяжеленой железякой, специально предназначенной для борьбы со свежеиспеченными боярами, по хребтине?

      Попробуем воздействовать хитростью. Вы просите песен? Для вас я найду!

      Чувствуя себя Лисой Патрикеевной, начал негромко говорить на ужино-гадючьем диалекте, не существующим в природе.

      – Ш-ш-ш, ф-ф, щ-щ-щ.

      Потом просто спросил по-ненашенски:

      – Тан, па бу, вемя стенг?

      Кузнец заинтересовался, перестал шуметь. Поглядел на подручного. Тот пожал плечами – тоже не понял. Мысли, что боярин отвлечется от своего главного в этой жизни занятия – обирать народ и придет в кузницу, чтобы нести какую-то чушь, оба не допускали.

      – Чего ты там бубнишь? Христарадничать опять пришел?

      Желание унизить и обидеть собеседника так и било через край.

      Я вздохнул. Тоже охота ответить чем-то вроде: ты только опять не плачь, как девчонка! Но без магнита – как без рук. Работаем дальше на его любопытстве, которое даже кошку сгубило.

      – Ну если и у тебя нету, пойду искать дальше.

      Сказал громко и внятно, повернулся лицом к выходу.

      – Чего это у меня нету? У меня все есть!

      – Да откуда у вас здесь в Новгороде такая штука может быть? Вот в Киеве может и найдется…

      К любопытству тут же добавилось местничество и проснулась профессиональная гордость. Проснулась и закричала зычным голосом:

      – Да мы этих киевских ковалей, не глядя за пояс заткнем! Я саблю какую хошь скую – хоть из дамасской, хоть из булатной стали. Черта прямо в ступе выкую! Ни в чем оплошки не