Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи. Станислав Вторушин

люди уже сообщили мне об этом, – нахмурившись, произнес Яковлев, помедлил немного и, подняв глаза на Авдеева, приказал: – Скажи Матвееву, чтобы сейчас же собрал солдатский комитет. Пора кончать со всей здешней самодеятельностью.

      – Революция – это стихия, – заметил Кобылинский. – Она вся состоит из самодеятельности.

      – Стихия – это бунт, – поправил его Яковлев. – А революция – хорошо организованное движение масс.

      В большой комнате солдатского комитета отряда особого назначения, куда Яковлев вошел вместе с Кобылинским, его уже ждали. За длинным столом с одной стороны сидели Матвеев и его комитетчики, с другой – двое незнакомых и примостившийся около них Авдеев. Как только в комнате появился Яковлев, со второго этажа, громко стуча сапогами по лестнице, спустился Гузаков. Подойдя к Яковлеву, остановился чуть сзади него с левой стороны. Такую позицию занимают телохранители для отражения нападения. Яковлев неторопливо расстегнул пальто, снял его и передал Гузакову. Тот перекинул пальто через руку, но остался стоять рядом. Все молча наблюдали за этой сценой. Первым не выдержал Матвеев.

      – Товарищ Яковлев, – громко сказал он. – В городе объявился еще один самозваный отряд, который требует передачи ему царя и его семьи.

      – Что за отряд и кто его послал сюда? – неторопливо, умышленно придавая твердость голосу, спросил Яковлев.

      – Вот перед вами сидит товарищ Дуцман. У него полномочия Омского городского совета рабочих и солдатских депутатов.

      – В Тобольске полномочия имеет только один человек, – все тем же голосом сказал Яковлев и увидел, как Дуцман, вытянув шею, насторожил ухо. – Это я. Мои полномочия даны мне Лениным и Свердловым, и вы все об этом знаете. – И, повернувшись к Дуцману, спросил: – Где находится ваш отряд?

      Узколицый Дуцман, с маленькой черной бородкой клинышком, еще недавно вальяжно сидевший в расстегнутой шинели за столом, встал и настороженно забегал глазами, переводя взгляд с Яковлева на Кобылинского и Матвеева. Затем нервно застегнул шинель на все пуговицы и сказал:

      – Отряд приводит себя в порядок. Я дал команду разместить его на частных квартирах. Сам хочу устроиться в этом доме.

      – Относительно дома не могу сказать вам ничего конкретного, – произнес Яковлев. – Здесь всем распоряжается товарищ Матвеев. А вот о вашем отряде скажу со всей определенностью. Чтобы через два часа на этом столе лежал список всех его членов с адресами расквартирования. Согласно моему мандату, все отряды, находящиеся в Тобольске, подчиняются только мне. Вам все понятно, товарищ Дуцман?

      – Мне надо посоветоваться со своим отрядом, – сказал Дуцман, опустив глаза.

      – Советоваться не о чем, – отрезал Яковлев. – Но поставить своих бойцов в известность о том, кто кому подчиняется в Тобольске, необходимо. И на счет списка не забудьте. Я вам говорю это со всей серьезностью. У нас каждый человек на счету, и сегодня более, чем когда-либо, необходимо единое руководство всеми нашими силами.

      – Я могу