Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи. Станислав Вторушин

деньги ему были необходимы. Евгений Степанович Кобылинский влюбился. Не закрутил роман, на который так горазды офицеры стоящей в глухом провинциальном городке воинской части, а, как ему представлялось, нашел свою единственную, настоящую любовь. Ей оказалась учительница гимназии Клавдия Михайловна Биттнер.

      Стройная красавица с тонкими черными бровями и роскошными локонами пшеничных волос носила фамилию своего скандинавского пращура – пленного шведа, отправленного Петром I после Полтавской битвы в Сибирь. Швед женился на русской крестьянке и навсегда остался в Тобольске, подарив наследникам свою скандинавскую фамилию. Кобылинский познакомился с Биттнер, когда царевичу Алексею потребовался преподаватель русского языка. Царские дети не прекращали образования даже в ссылке. Французским языком с ними занимался швейцарский подданный Жильяр, английским – подданный Великобритании Гиббс, историю государства Российского преподавал сам Николай II. Преподавать русский язык и литературу было некому. Государь попросил Кобылинского найти детям хорошего учителя.

      Кобылинский пришел в гимназию. Когда ему представили Клавдию Михайловну, он онемел. Ему показалось, что и она была поражена не меньше его. Она смотрела на него своими большими, выразительными темными глазами и все пыталась произнести какую-то фразу. А он, глядя на нее, забыл, зачем пришел в гимназию. Выручила директриса.

      – Клавдия Михайловна, – мягко сказала она, – господину полковнику нужен преподаватель. Я порекомендовала ему вас.

      Клавдия Михайловна протянула тонкую, узкую, слегка дрожащую руку, Кобылинский осторожно, словно боясь выронить, взял ее за пальцы, склонил голову и поцеловал.

      А когда снова увидел глаза Клавдии Михайловны, понял, что она взволнована не меньше его.

      – У меня к вам предложение очень деликатного свойства, – не отводя взгляда от ее прекрасных глаз, сказал он. – Не могли бы вы давать уроки одному мальчику.

      – А в чем заключается деликатность? – постепенно приходя в себя, спросила Клавдия Михайловна.

      – Мальчик болен. Он много времени проводит в постели.

      – Где он находится? – спросила Клавдия Михайловна.

      – Я сам буду каждый раз провожать вас к нему, – сказал Кобылинский.

      – Но я могу это делать только после окончания занятий в гимназии, – она снова посмотрела на него своим завораживающим взглядом.

      – Для мальчика это будет даже лучше, – сказал Кобылинский.

      Однако, узнав, кому придется давать уроки, сразу сникла. Глядя на Кобылинского, совсем по-детски пролепетала:

      – Извините, Евгений Степанович, но я с этим не справлюсь. Как же я могу преподавать Цесаревичу? Кто я такая?

      – Успокойтесь, голубушка, – начал утешать ее Кобылинский. – Они такие же люди, как и мы. Очень добрые и очень воспитанные. Вы их полюбите сразу же, как увидите. Даю вам слово. Кроме того, на первом занятии я побуду с вами, пока не замечу, что вы успокоились.

      Спокойствие