Наблюдательный отряд. Дарья Плещеева

– пришли вовремя.

      Он выскочил в калитку, на ходу надевая шапку.

      – Сейчас скотинку свою выведу. А Леман пропал. Второй день родня ищет. Вышел из дому покурить на крыльце и пропал.

      – Черт возьми! – воскликнул Лабрюйер. – Где его искали?

      – Всюду. И по питейным заведениям, и по всем дворам – мало ли, может, кто видел.

      – А покурить вышел – когда?

      – Вечером. У дочки с зятем сидели гости, а он трубку курит, набивает ее таким табаком, что вонь на весь Агенсберг. Вот, накинул старый полушубок, вышел покурить – и нет его… Все соседи головы ломают – куда подевался. Давайте я вас, господа, отвезу и за женой вернусь. Куда прикажете?

      – Сперва – на Конюшенную, потом на Александровскую.

      По дороге в свое фотографическое заведение Лабрюйер сперва молчал. Потом заговорил:

      – Ты, Кузьмич, никому не рассказывал, что я занялся этими тремя делами об убийствах девочек?

      – Да что я, сдурел, что ли?

      – Пропали два свидетеля по двум убийствам, один в свое время был, я думаю, просто подкуплен, другого запугали. И, заметь, очень быстро они пропали, я и за дело толком взяться не успел. Где протекло?

      – Андрей? – предположил Панкратов. – Это вряд ли. А вот Нюшка-селедка…

      – Она знала, где искать Груньку.

      – Новопреставленную рабу Божию Аграфену, царствие ей небесное.

      – Выходит, Нюшка, узнав, что кто-то интересуется той, первой смертью, знала, куда с этой новостью бежать?

      – Черт ее разберет. Шлюха – она шлюха и есть.

      – Очень все это странно…

      – А чего странного? Нюшка ведь, прежде чем в судомойки пойти, работала в борделе на Канавной улице, а там и чистая публика бывала. Она бог весть с кем может быть знакома.

      Канавная была настоящей улицей красных фонарей – в прямом смысле этого слова. Там стояли рядышком три борделя, и возле каждого – пресловутый красный фонарь. Более полусотни молодых и привлекательных проституток обслуживали моряков, рабочих с окрестных заводов, зажиточных торговцев с Агенсбергского рынка. Туда, в Задвинье, и с правого берега Двины господа приезжали.

      – Так ты ее знаешь?

      – Тогда-то знавал, лет – сколько же лет-то?.. Пятнадцать? Ну, не двадцать же. Лет пятнадцать назад. И слышал краем уха, что ее из ремесла погнали, так она судомойкой пристроилась. Сколько ж можно в ремесле-то? Там свеженькие нужны.

      – Кто, кроме Нюшки, мог знать, что я ищу Груньку и Лемана?

      Панкратов пожал плечами.

      – Будь осторожен, – предупредил его Лабрюйер. – Теперь и ты к этому делу пристегнулся. Револьвер-то у тебя есть?

      – Тсс…

      По лукавому взгляду Кузьмича Лабрюйер понял – не то что есть, а целый арсенал припасен.

      Происхождение арсенала угадать было нетрудно – в 1905-м печальной памяти году оружия в Риге было великое множество.

      Высадив Панкратова у начала Конюшенной, Лабрюйер поехал в фотографическое заведение и сразу пошел в лабораторию к Хорю.

      Сейчас, когда почти стемнело и нельзя было