Я подобрал это на свалке. Андрей Арсланович Мансуров

метеоритом, найти объект имеющимися на корабле сенсорами было бы абсолютно невозможно. – а я как раз осматривал это самое отверстие.

      Точно, сорвало с ящика всю переднюю обивку, или там, изоляцию, и видно наружную стенку.

      – Передняя стенка изготовлена из сплава карбида вольфрама и ниобия с включением двух неизвестных мне металлов. Вскрыть возможно. Однако одних алмазных резаков может и не хватить, и рекомендую применить сапфировый лазер. По моим данным, прочность по шкале Мооса: девять целых шестьдесят три сотых, так что его «щадящего» режима должно хватить. Да и воздух в «Лебеде» сильно не нагреем.

      Мать у меня всё-таки молодец. Сразу зрит в корень – конечно, я буду эту штуку вскрывать! Впрочем… Вначале хорошо бы…

      – Мать! Можно ли удалить внешнее изоляционное покрытие так, чтобы как можно меньше его повредить? Оно-то, надеюсь, не слишком прочное?

      – Прочность экранирующего слоя менее двух целых и тридцати восьми сотых. Удалить его сейчас?

      – Да. – на то, чтобы тремя манипуляторами и четырьмя виброножами аккуратно, цельными долями, срезать все оставшиеся стороны странного экрана, ушло минуты полторы.

      И вот этот металлический ящик передо мной.

      Примерно полметра на полметра на полметра. Куб, стало быть.

      Я обошёл вокруг. Ничего необычного – металл казался похожим на серебро. Матовый. Интересно, сколько лет эта штука скиталась по просторам Вселенной, пока не попала ко мне на растерзание? Впрочем…

      В такой ситуации каждый скраппер больше всего боится, что всё может случиться с точностью до наоборот! Как не вспомнить хотя бы того же Пита…

      Но – говорю же, трусов у нас нет. Впрочем, и беспечных бесшабашных дурачков тоже. Не выживают.

      Попинал я кубик ногой. Звук глухой. Спрашиваю:

      – Сколько ему лет?

      – Определить невозможно. – мне послышался в голосе Матери раздражающий смешок. Она у меня, вообще-то, врать не обучена, и издеваться, вроде, тоже, так что всё, что мне кажется иногда – это последствия слишком долгого одиночества. Ну, или общения с компьютером и Роботихой.

      – Почему? – спрашиваю очень вежливо.

      – Нет образца.

      – Ну так отбери. Прямо сейчас! – я уже начал грозно хмуриться.

      – Значит, ты отменяешь приказ «не вонять мне тут горелым карборундом»?

      – Мать… Твою… Да, отменяю!..

      Мать выдвинула ещё пару манипуляторов, алмазно-корундовый диск завращался как бешенный, и в подставленную кювету полетели искры и частицы. И диска и ящика.

      Да-а, воняло, конечно, жутко. Но чего не вытерпишь для науки!..

      Кювету Мать засунула в брюхо шкафа-универсального анализатора – там и микроскоп, и хроматограф, и масс-спектрометр, и всё прочее «мирно сосуществует». Хотя не поручусь, что когда я отворачиваюсь, все эти продвинутые и очень умные приборы не дерутся друг с другом, словно дикие коты. Иначе как объяснить, что почти каждый рейс приходится всё это добро перенастраивать?!

      – Возраст определить не удалось. – говорит после пяти минут