Любовь как преступление. Алина Углицкая

Дазган развернулся, будто почувствовав на себе мой взгляд. Чуть кивнул сопровождающим, и конвой начал оттеснять нас в сторону. Я забеспокоилась. Похоже, что мы с Рини не едем в дилижансе?

         Мы покинули гостиничный двор, пройдя через кованые ворота, и почти сразу за ними я увидела закрытый со всех сторон экипаж с гербом империи на дверце. Сидевший на козлах кучер, закутанный в темный плащ, привстал при нашем появлении, всей своей позой выражая недоумение.

         Перед нами учтиво распахнули дверцу кареты и откинули ступеньку, приглашая садиться. Я тоскливо вздохнула, в последний раз обводя взглядом привычный пейзаж. Всего полчаса пути – и мы будем в порту. Что нас ждет дальше? Смогу ли я выжить среди тех, кого с детства училась ненавидеть, кого боюсь до дрожи в коленях, до головокружения, до подступающей к горлу тошноты? Зачем я им? Что они увидели во мне такого, что не убили сразу и даже не посадили в дилижанс с остальными девушками? Неужели узнали во мне одну из своих? Почему тогда не сказали сразу? Столько вопросов и ни одного ответа!

         Но больше собственной судьбы меня волновало другое: как долго нам с Рини будет позволено оставаться вместе?

         ***

         Даханны удалились, закрыв нас в карете и оставив в полном одиночестве, если не считать кучера, чью неподвижную спину я лицезрела через маленькое окошко в передней стенке.

         Рини прижалась ко мне, точно маленький котенок, ища заботы и ласки. Я машинально потрепала ее по голове и вздохнула. Ожидание было невыносимым, лучше бы не мучали и прямо сказали, что от нас нужно. А так сиди, воображай и бойся собственной тени…

      – Интересно, почему нас оставили здесь, а не с другими девушками, – задумчиво произнесла девочка. – Ты заметила, какие они счастливые?

      – Да и это меня настораживает. Странно как-то.

      – Почему твоя мама так поступила с нами? – Рини подняла на меня свои огромные глазищи, в которых будто застыли два горных озера с дрожащей водой.

      – Она мне не мать, – глухо пробормотала я, отводя взгляд.

      – Что?!

      – Она сама так сказала. Сказала, что отец нашел меня в море и принес домой, как безродного щенка, которого кто-то выкинул на помойку, а он из жалости подобрал.

      – Не говори так, – умоляюще произнесла девочка и взяла меня за руку. – Все же ты жила с ними столько лет.

         Я горько рассмеялась. Да, жила и всю жизнь переживала, что я делаю не так? Думала, что это из-за моей внешности, из-за того, что я недостаточно красива и моя мать стесняется меня, как стесняются калеки или урода. А все оказалось намного проще.

         Я никогда не смогла бы завоевать ее любовь, потому что она ненавидела сам факт моего существования. Она взрастила меня в ненависти и страхе к даханнам, а потом кинула к ним в пасть, не забыв сообщить, что я одна из них. Та, что всю жизнь была для меня самым близким существом, внезапно показала, что на самом деле всего лишь использовала меня в своих целях. И это ее откровение, зачем оно? Смутить меня еще больше? Невозможно выдержать все это и не сойти с ума.