По велению Чингисхана. Николай Лугинов

за душой батыра или ушли в землю за его телом…

      Для Джаргыдая тоже померк бел свет. Притух интерес к работе, как притухает огонь в кузнечном горне, и он загоревал:

      «Единожды родившись, зря я топтал сапогами снег на этом свете… Зря сбивал росу с высоких трав…»

      Но рукам его не дали опуститься заботы о сиротах Джэсэгэй-батыра. Хоть и не был кузнец богачом, но лучшее из добытого охотой или работой, лучшее из мехов, шкур и украшений он отправлял детям.

      Когда Тэмучин начал мужать и тянуться к оружию, Джаргыдай отвел к нему своего Джэлмэ.

      – Да не будет нарушено сказанное слово!

      С тех пор эти двое неразлучны.

      Глава девятнадцатая

      Тойон Чулбу

      К восходу яркого солнца Чингисхана, когда начало греметь его славное имя, все богатство его дяди, Таргытая-Кирилтэя, некогда надевшего на своего племянника позорную колодку и намеревавшегося сломить росток его духа, уже было разбросано по свету, развеяно по ветру.

      В это время почтенный старец рода Баарын по имени Сэргэтэй и два сына Най с Аланом со своими воинами задумали поднять мятеж, чтоб присоединиться к Чингисхану. Но, загодя узнав об этом, воители Таргытая попытались взять их в кольцо. Однако Най с Аланом были упорны. Небольшим, но верным и крепким войском своих нукеров они побили многочисленное и вялое войско преследователей, а во время паники взяли в плен и самого Таргытая-Кирилтэя, намереваясь сдать его Чингисхану, чтобы месть свершилась. Подумав же крепко, они отпустили пленника на все четыре стороны, а потом, опустившись на колени перед Чингисханом, открыто поведали о случившемся.

      – Если бы вы подняли руку на своего хана, я велел бы снести головы и вам, и вашим родственникам, – сказал Чингисхан. – Но вы пришли ко мне с повинными головами, хотя и нет на вас никакой вины. Я верю и доверяю вам отныне!

      Легенды о древних правителях

      Стан найманов, еще недавно напоминавший кипящее в котле варево, к вечеру затих, что значило одно: мятеж вызрел, а большинство нарывов извергаются ночью.

      Мухулай знал, что Чулбу-тойон решился на это, опираясь на молодых своих соратников и подстрекаемый кем-то из стариков-советников. Кто являлся подстрекателем, не знал и купец Сархай, для которого война все еще не кончалась. Так же, как и прежде, он отправлял устные донесения по созданной им тайной цепочке, используя уже и тех, кто смирился с поражением и желал снискать себе доверие нового начальства.

      Мятеж безоружных – всего лишь агония. Сторонникам Чулбу-тойона необходимо будет вооружиться – именно тут и выстроил ловушку Мухулай.

      Он приказал все собранное на поле боя оружие найманов сложить в арбы, стоящие в одном месте, а вокруг расставил усиленные и не в меру разговорчивые караулы. Чуть дальше паслись конские табуны, дразня пленных своим лоском, сытостью и волей.

      О, как тосковало сердце молодого тойона Чулбу, когда он смотрел на своего быстроногого белого жеребчика, пасущегося среди