По велению Чингисхана. Николай Лугинов

восток и запад! Все племена будут искать или путь примирения с нами, или спасаться от нас, уходя с пути. Они будут решать: война или мир с нами, хотя только безумный не захочет понять – враждовать легче, чем примириться и забыть прошлые обиды.

      Наверное, лишь Джэлмэ с Боорчу до конца понимали его, но все остальные повиновались с видимой готовностью.

      – Тайан-хан отошел, – продолжал Тэмучин, обводя взглядом каждого из тойонов. – Но хан и мертвый остается ханом, все равно концы заспинных его поводьев держит в руках сам Бог, ведь он один знает, кого возвысить и кого низвергнуть! А потому велю отнестись к Тайан-хану со всеми ханскими почестями; отнесите на руках и похороните его золотые кости на склоне Нахы-Хая… Пусть узнают найманы, презиравшие нас, что мы великодушны, что уверены в себе и в своем будущем!..

      Преданность и любовь изливались из глаз его воевод едва ли не слезами: великодушие очищало, как огонь солнца нечистую кожу.

      – Умеешь сказать, великий хан, – пробормотал Аччыгый-тойон, почесывая кончик носа.

      – Я сказал…

      – Ты сказал, мы услышали! – отозвались тойоны, дружные, как муравьи, и разошлись, предчувствуя большие перемены.

* * *

      Тайан-хан был погребен с почестями.

      Мелкий сеющий дождь за ночь прекратился, и вместе с восходом солнца раздался рокочущий бой огромных барабанов. Найманы знали – это барабаны их судьбы, она решится сегодня. Многие не поняли распоряжения занять каждому свое место в построении войска. Зачем?

      Два месяца назад назначенный верховным главнокомандующим найманов Морсогой-тойон встал со своими пятью назначенцами так, чтобы справа от себя видеть родовитых советников, а слева тюсюмэлов – крупных начальников ила, держателей денег, в ведении которых были все вопросы исполнительной власти, раздел земель и нити судебных дел.

      За спиной главного разместились начальник ставки или тойон орду с двумя заместителями, джасабылы с советниками.

      Далее в глубине стояли тойоны авангарда, правого и левого крыльев, тойоны войсковых групп, мэгэнеи.

      Когда к боевым порядкам направился Чингисхан, караульные обнажили свои мечи. Хан начал обходить построения, прося, чтоб каждый тойон называл свое имя, чин и должность. Хан спрашивал о том, сколько человек шло в бой с тойоном, сколько из них пали, какое количество ранено. Выяснилось, что не все командиры могли ответить на эти простые вопросы точно. Писарь Чингисхана неустанно заносил сведения на свиток китайской рисовой бумаги. Со стороны могло показаться, что Морсогой-тойон, то гоняющий своих людей за точными сведениями, то забегающий вперед Чингисхана, то приотстающий для разговора со своими штабными, сдает войско новому хану, а тот дотошливо уточняет, где и какое вооружение оставлено, почему оставлено, кто несет за это ответ.

      – Все должно быть разыскано и доставлено сюда, – говорил Тэмучин тойонам. – Я хочу понять, в чем ваша сила и в чем слабость!

      Он выступил на открытое