По велению Чингисхана. Николай Лугинов

и шепнул что-то Тэмучину. Тот согласно кивнул:

      – Зови!

      – Пусть войдет, – крикнул тойон кому-то у входа. Легким шагом в сурт вошел порученец Сюбетея. Он еще опускался на колено, но все его существо лучилось вестью о победе.

      – Великий хан! Сюбетей-тойон велит передать тебе: «Я, Сюбетей-тойон, пес, посланный тобой, выполнил порученное и захватил всю ставку Тайан-хана и его самого безо всяких потерь с нашей стороны. Жду дальнейших твоих указаний».

      – Это радость, – произнес Тэмучин в полнейшей тишине. – Дай я обниму тебя, Тюрген-быстрый!

      – Уруй! – с трудом проглотив кусок мяса, вскричал Джэлмэ.

      – Уруй! Уруй! Слава! – подхватили воеводы, вскакивая из-за стола и обнимая друг друга.

      – Скачи к Сюбетею, мальчик. Пусть до моего приезда никого не подпускает к Тайан-хану. Я сказал, – произнес Тэмучин, и быстрого Тюргена как водой смыло. Сколько же сил придает человеку радость!

      Пестрым лоскутом ткани Хубулай утер жирные руки и рот, чтоб сказать:

      – У меня такая мысль, великий хан…

      – Слушаю тебя, Хубулай…

      – Нужно довести до войск, что до особого распоряжения хана нельзя ничего трогать из захваченного у найманов имущества… Что хан сам будет делить его между победителями…

      Тэмучин понимал всю тонкость этого хода, но все же спросил:

      – Почему же я не могу известить войска от своего имени?

      – Чтобы не идти против закона предков. А он гласит, что все добытое тобой на поле брани – незыблемо твое, то есть: кто смел, тот и съел. Пусть распорядится Джэлмэ – он глава сурта совета, он большой чин во время войны! – хитро засмеялся Хубулай, поглядывая на Джэлмэ, который прикинулся незаслуженно оскорбленным, но не выдержал игры и рассмеялся:

      – Давайте, давайте! Джэлмэ на все сгодится! – приговаривал он. – Но моим указом могут пренебречь… Нужна ссылка на ханскую волю!

      – Да будет так! – сказал Тэмучин. – Пишите указ на китайской бумаге и доведите немедленно до войск. Я сказал!

      – Ты сказал, мы услышали!

* * *

      Совет разошелся, и Джэлмэ посерьезнел.

      – Много у тебя забот, великий хан, но есть еще одна…

      – Говори, – кивнул Тэмучин.

      Джэлмэ понурился, словно смущаясь того, что предстоит сказать:

      – Среди всех суртов, где уже дымятся праздничные костры и извлекаются из кожаных мешков нарядные одежды, есть другие…

      – Что, много раненых? – догадался Тэмучин.

      – Только легкораненых больше шести сюнов. А тяжелых больше трех сюнов, и каждый день кто-то умирает…

      – Едем! – сказал, вставая, хан.

      Их ждали оседланные кони и чудесная солнечная погода, но, весь погруженный в мысли о бренности человеческого бытия, Тэмучин не торопил коня.

      – Надеюсь, погибших хоронят по всем правилам? – спросил он, не глядя на Джэлмэ.

      – Так, хан… Белые сурты окуривают известным лекарям дымом, а уж потом пропускают туда раненых и здоровых…

      Когда