По велению Чингисхана. Николай Лугинов

миг огонь мог объять и поглотить человека.

      – Я не виноват!.. – с воплем бросился прочь от костров Бэктэр. – Я случайно рассказал дяде Таргытаю о наших планах, а он потом меня стал заставлять, сказал, что на всю степь объявит, что я доносчик и соглядатай, и на всю жизнь меня опозорит! Что мне оставалось делать?!

      Тэмучин помолчал. Посмотрел на старейшин, окинул взглядом весь собравшийся род.

      Во всполохах огня лица казались особенно суровыми и торжественными.

      Люди ждали. Костры нетерпеливо трещали и подгоняли жар к голове.

      Он еще раз оглядел воинов. Взгляд пал на могучего джасабыла Баргыя, исполненного редким покоем.

      – Я, Тэмучин, сын Джэсэгэя-батыра, поручаю тебе, джасабылу Баргыю, по обычаю предков свершить над предателем казнь! Я сказал!

      Баргый вздрогнул: того, кто лишал жизни ханского отпрыска, обезглавив, хоронили вместе с убитым.

      – Ты сказал, я услышал, – тихо, но твердо произнес Баргый.

      – Все из-за тебя, из-за матери твоей приблудной! – пуще прежнего завопил Бэктэр и бросился к коню.

      Его схватили и скрутили. Исполнили все по обряду: джасабыл Баргый убил Бэктэра, пронзив сердце выстрелом в спину. Перед могилой опустился на колени, наклонив голову в готовности принять смерть.

      – Мы, новые люди – люди длинной воли, меняем старые порядки, – решительно подошел к нему Тэмучин и поднял с колен. – Сын хана ниже последнего раба, если он предатель! Долг и честь – мера всему! Я освобождаю тебя, джасабыл Баргый, от исполнения отжившего обычая: перед Всевышним Тэнгри отвечать буду я.

      – Брат мой, – приблизился к нему тринадцатилетний Хасар, – я с тобой. Пусть и на меня падет ответственность за содеянное.

* * *

      Широка степь, но малейшая весть непостижимым образом облетает ее мгновенно. Старцы-мудрецы, считавшиеся «оком земли», неспешно обдумывали, оценивали каждый примечательный поступок представителей великих родов, вымеряя их по ярким деяниям веков минувших. Приговор старцев пред одним отворял врата будущего, другому же грозил стать неодолимой преградой – так выравнивалось родовое русло, несущее воды поколений.

      Вокруг старейшин всегда вертелись молодые прихлебатели, готовые с лета подхватить сказанное слово и донести его в надежде на мзду или милость благодетеля высокочтимым ханам. Были среди них и горячие головы, терпеливо выжидающие сообщений о большой войне, в которой даже самые обычные люди могли разбогатеть, а лучшие и умелые – прославиться.

      – Этот поступок полон скрытого смысла, – пространно выразились старейшины о Тэмучине с Хасаром, взявшим на себя ответственность за смерть Бэктэра.

      По-разному слова их истолковали люди.

      Тойонам, арбанаям и сюняям, джасабылам и порученцам пришлось по душе, что Тэмучин спас джасабыла Баргыя от неминуемой смерти. «Юноша станет настоящим, великим вождем!..» – повторяли они друг другу взахлеб.

      И тайно вынашивали мечты, когда наконец-то нарушится это мерное течение жизни, при которой