Тени сгущаются. Виктория Шваб

в высокое кресло перед камином, в котором, как обычно, горело бледное пламя. На столе два бокала ждали, пока их наполнят. – Тайны гораздо интереснее, чем правда.

      Алукард взял со стола бутылку. Его белая кошка Эса потерлась о сапоги Лайлы.

      – В тебе есть что-нибудь, кроме тайн?

      – Они тут делали ставки? – спросила она, не обращая внимания ни на его слова, ни на кошку.

      – Еще как. – Алукард откупорил бутылку. – Ставили на все, что угодно. Утонешь ли ты, возьмет ли «Вор» тебя на борт, а если возьмет, останется от тебя мокрое место, или… – Он плеснул янтарной жидкости и протянул бокал Лайле. Она взяла его, а Алукард сдернул с ее головы рогатую маску и бросил на стол.

      – Представление было впечатляющее, – сказал он. – Если хоть кто-то тебя раньше не боялся, теперь будут.

      Лайла уставилась в бокал – тем же взглядом, что другие смотрят на огонь.

      – А что, тут были те, кто меня не боялся? – лукаво спросила она.

      – Тебя иногда называют Сарусом, – продолжал он. – Но только за глаза. Произносят шепотом, как будто боятся, что ты услышишь.

      – Может, я и слышу. – Она повертела бокал.

      Ответа не было. Она подняла глаза, увидела, что Алукард разглядывает ее в своей обычной манере – шарит глазами по лицу, как воры шарят по карманам, пытается что-то нащупать.

      – За что выпьем? – сказал он наконец, поднимая бокал. – За Саруса? За Бализа Каснофа и его меднолобых болванов? За красавцев-капитанов и стройные корабли?

      – Нет, – Лайла жестко улыбнулась. – За лучшую воровку.

      Алукард беззвучно засмеялся.

      – Хорошо. За лучшую воровку.

      Он наклонил к ней свой бокал, и оба выпили.

III

      Четыре месяца назад. Красный Лондон

      Уйти было легко.

      Не оглядываться – гораздо труднее.

      Лайла чувствовала, как Келл смотрит вслед. Остановилась, только когда скрылась из виду. Ну вот, снова одна. Свободна. Можно идти куда угодно. Быть кем угодно. Но с приближением сумерек бравада начала отступать. На город опускалась ночь, и она ощутила себя уже не завоевательницей, а одинокой девчонкой в незнакомом мире, без знания языка, с пустыми карманами, в которых лежал только прощальный подарок Келла – набор стихий, серебряные часы Бэррона да несколько монет, которые она успела стащить у дворцового стражника.

      Бывало и меньше, по правде говоря. Но бывало и больше.

      И было ясно, что с таким запасом она далеко не уйдет. Нужен корабль.

      Она то открывала, то закрывала карманные часы, смотрела на реку, где покачивались силуэты с мачтами. В сгущающихся сумерках красное сияние Айла разгоралось все ярче. Ее особенно притягивал один корабль – она весь день любовалась на него, не могла отвести глаз. Судно было роскошное. Борта из серебристого дерева, паруса синие, как полночь. Вдоль корпуса тянулось название – «Сарен ноче», позже она узнала, что это означает «Ночной шпиль». А сейчас она думала только об одном: хочу его! Но нельзя ведь просто ворваться на корабль и объявить, что отныне он принадлежит ей. Она, конечно, умница, но не настолько.