Охотники за костями. Том 2. Стивен Эриксон

и побежал, —

      а ныне зовёт новое поколенье

      на войну, на звонкую битву,

      но почему же? Что ж, потому,

      что он однажды сбежал. Но слушай:

      солдат, что однажды бежал,

      обречён бежать и до смерти,

      вот в этом, почтенный судья,

      причина, единственная причина

      тому, что мой нож нашёл его спину.

      Он был солдатом, словами

      он меня пробудил ото сна.

«Защита Бедуры» из «Гибели короля Квалина Троса Беллидского», записана как песня авторства Рыбака, город Малаз, последний год правления Императрицы Ласиин

      Ното Бойл, армейский лекарь, картулианец по рождению, бывший священник Солиэль, стоял посреди опьяняющего благоухания, навевавшего воспоминания о склепах. Высокий, тонкий, с кожей цвета дублёной козьей шкуры, с бесцветными волосами, чьи пряди трепал ветер, он походил на согнувшийся побег. Между позеленевших зубов торчала рыбья кость. Эту привычку он подцепил так давно, что нынче между зубов у него образовались круглые дыры, а дёсны так задрались, что улыбаясь, он смахивал на скелет.

      До сего момента он всего раз улыбнулся (когда поздоровался), и Ганос Паран считал, что этого раза было более чем достаточно.

      Сейчас лекарь то ли печалился, то ли изнывал от скуки.

      – Не могу быть уверен, капитан Добряк, – сказал он наконец.

      – Насчёт чего?

      Тот моргнул, серая вспышка утонула в жёлтом тумане.

      – Так у вас ведь был вопрос ко мне, разве нет?

      – Нет, – ответил Паран, – приказ.

      – Да, точно, я это и имел в виду.

      – Я приказал тебе отойти.

      – Первый Кулак очень болен, капитан. От этого визита никакой пользы, вы лишь помешаете ему спокойно умереть. И вероятно, заразитесь смертельной болезнью.

      – Нет, не заражусь. И именно с его умиранием я хочу разобраться. А теперь, как бы то ни было, я хочу его видеть. Это всё.

      – Капитан Речушка…

      – Капитан Речушка больше не командует, лекарь. Командую я. Теперь прочь с дороги, пока я не назначил тебя копаться в лошадиных кишках, а с учётом того, как паршиво их кормят в последнее время…

      Ното Бойл изучал рыбий позвоночник в своей руке.

      – Я отмечу это в своём журнале, капитан Добряк. Так как я главный лекарь Воинства, есть некоторые вопросы насчёт субординации на данный момент. В конце концов, при обычных обстоятельствах я куда выше капитанов по званию…

      – Обычные обстоятельства кончились. Я начинаю терять терпение.

      Слабая гримаса отвращения.

      – Да, я из первых рук знаю, что происходит, когда вы теряете терпение, не важно, насколько справедлив ваш гнев. Это мне пришлось, напомню, лечить разбитую челюсть капитана Речушки. – Он шагнул в сторону от входа. – Прошу вас, капитан, входите.

      Паран со вздохом обошёл лекаря, откинул полог и вошёл в палатку.

      Сумрак, горячий и густой воздух, полный благовоний, которые с трудом скрывали смрад болезни. В первой комнате стояли четыре койки, которые занимали командиры рот, но лишь двое были знакомы Парану. Все они спали или были без сознания, конечности прикрыты пропотевшими одеялами, шеи в пятнах заразы, дыхание хриплое, будто пение призрачного хора. Потрясённый, капитан прошёл мимо и вошёл в дальнюю комнату,