Хрустальный грот. Полые холмы (сборник). Мэри Стюарт

неуклюже растирать руками лодыжку.

      – Нет. Вот только нога…

      – Дай гляну… Нет, сиди тихо. Клянусь собакой, Амброзий с меня за это шкуру спустит!

      – Кто это был?

      – Кабан, похоже. Для оленя мелковат, для лисы слишком велик.

      – Да, я так и подумал. По запаху понял. Что там с пони?

      – Да он, наверно, уж на полпути к дому. И надо ж тебе было выпустить поводья!

      – Извини. Перелом?

      Его руки осторожно ощупывали мою лодыжку.

      – Да нет, не похоже… Нет, точно нет. Ты сам-то в порядке? Ну-ка попробуй встать… Кобыла довезет нас обоих, а я хочу по возможности вернуться домой прежде, чем твой пони вернется без всадника. Если Амброзий его увидит, меня точно скормят миногам.

      – Ты же не виноват! Неужели он так несправедлив?

      – Он решит, что я виноват. И будет прав. Ну, вставай.

      – Нет, погоди. И не беспокойся насчет Амброзия. Пони не убежал, он остановился и стоит на дороге. Поди и приведи его.

      Кадаль склонился надо мной. Я видел его смутный силуэт на фоне неба. Он поднял голову и посмотрел в ту сторону, куда я указал. Кобыла стояла смирно, только прядала ушами и нервно косила глазом. В лесу было тихо – лишь где-то ухала сова да вдалеке, на грани слышимости, эхом отозвалась ей другая.

      – Да тут в двадцати футах ничего не видно! – сказал Кадаль. – Я его не вижу. Ты что, слышал, как он остановился?

      – Да.

      Я лгал, но сейчас было не время и не место объяснять правду.

      – Ступай и приведи его. Пешком. Он не успел убежать далеко.

      Он уставился на меня, потом без единого слова поднялся на ноги и пошел по дороге. Я видел его изумленное лицо так же отчетливо, как при дневном свете. Мне вдруг вспомнилось лицо Кердика тогда, в Королевской Башне. Я прислонился к пню. Я чувствовал, как болят мои ушибы, лодыжка ныла, но, несмотря на все это, на меня нахлынули восторг и свобода, которые приносит с собой сила. Ощущение было такое, словно я хлебнул горячего вина. Теперь я знал, что не случайно поехал этой дорогой. Это был час, когда ни тьма, ни расстояние, ни время не имеют значения. У меня над головой через дорогу медленно проплыла сова. Кобыла насторожилась и проводила ее взглядом – но не испугалась. В небе попискивали летучие мыши. Я подумал о хрустальном гроте, о том, как Галапас принял мой рассказ о видении. Он не смутился, даже не удивился. Я внезапно подумал, а что сказал бы об этом Белазий. И понял, что он бы тоже не удивился.

      Копыта упруго ступали по мягкому дерну. Сперва я увидел Астера – он приближался ко мне, как серый призрак; Кадаль рядом с ним казался черной тенью.

      – Он в самом деле остановился, – сказал Кадаль, – и не без причины – здорово хромает. Должно быть, растянул ногу.

      – Ну, по крайней мере, он не доберется домой раньше нас.

      – Неприятности у нас все равно будут, когда бы мы ни вернулись, можешь быть уверен. Давай сюда, я подсажу тебя на Руфу.

      Он подал мне руку. Я осторожно поднялся на ноги. Когда я пытался наступить на левую ногу, она по-прежнему отзывалась резкой болью, но