Хрустальный грот. Полые холмы (сборник). Мэри Стюарт

схватила меня за запястье, вздернула и поставила на ноги. Другая рука грубо схватила меня за волосы и заставила поднять голову, так чтобы стоящий передо мной человек мог видеть мое лицо. Он был высок, молод, светло-русые волосы отливали рыжиной в свете факела, и подбородок его был украшен изящной бородкой. Он гневно смотрел на меня своими голубыми глазами. Несмотря на холод, плаща на нем не было. В левой руке он держал кнут.

      Он оглядел меня с головы до ног и с отвращением фыркнул:

      – Бродяжка! Вонючий попрошайка! Плащ, видно, придется сжечь. Я с тебя за это шкуру спущу, ты, грязный щенок! Уж не собирался ли ты украсть еще и моего коня?

      – Нет, господин. Я взял только плащ, клянусь тебе! Я потом положил бы его на место, честное слово!

      – И фибулу тоже?

      – Какую фибулу?

      Тот, что держал меня, сказал:

      – Твоя фибула в плаще, господин.

      – Я взял его только на время, чтобы согреться! – поспешно сказал я. – Было очень холодно, и я…

      – И ты содрал плащ с моего коня, чтобы он простудился? Так?

      – Я подумал, что ему ничего не сделается, господин. В хлеву было тепло. А потом я же собирался вернуть его, честное слово!

      – Чтобы я носил его после тебя, вонючий крысеныш? Голову бы тебе оторвать!

      Кто-то – один из всадников – сказал:

      – Да брось ты! Всего-то и горя, что плащ придется отдать прачке!

      – Несчастный парень полуголый, а холод такой, что и саламандра замерзнет.

      – Отпусти его!

      – Ну нет, – процедил сквозь зубы молодой офицер, – по крайней мере, я согреюсь тем, что взгрею его! Куда! Держи его крепче, Кадаль!

      Взметнулся кнут. Я пытался вырваться, но человек, державший меня, крепче стиснул руки. Однако, прежде чем кнут успел опуститься, кто-то шагнул в круг света, и его рука мягко коснулась запястья молодого офицера.

      – В чем дело? – спросил подошедший.

      Все умолкли как по команде. Молодой командир уронил руку с кнутом и обернулся.

      Хватка того, кто меня держал, ослабла, и мне удалось вывернуться.

      Можно было бы проскользнуть между людьми и конями и броситься наутек – хотя всадник, наверно, догнал бы меня в мгновение ока. Но я не пытался бежать, а смотрел во все глаза.

      Пришедший был высок – на полголовы выше моего офицера. Он стоял между мной и факелами, и я не видел его лица. Вокруг еще все плыло, пламя казалось ослепительно-ярким; голова у меня болела, и холод снова вцепился в меня, словно клыкастый зверь. Я видел лишь высокую темную фигуру, взирающую на меня сверху вниз, темные глаза на бесстрастном лице.

      Я судорожно вздохнул:

      – Так это был ты! Ты видел меня, да? Я бежал, чтобы помочь тебе, но только споткнулся и упал. Скажи ему, господин! Я правда собирался положить плащ на место, прежде чем он вернется. Пожалуйста, расскажи ему, как все было!

      – О чем ты? Что я должен рассказать?

      Я прищурился от яркого света.

      – О том, что сейчас было. Это ведь… это ведь ты убил быка?

      – Что-о?!

      Вокруг