Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний. Элизабет Лофтус

внимание на подчеркивания и комментарии О’Коннелла. На четвертой странице детектив Рит спрашивает потерпевшую, сколько, по ее мнению, лет напавшему на нее человеку.

      – От двадцати пяти до тридцати, – отвечает она.

      – Как вы думаете, сколько мне лет? – спрашивает Рит.

      – Я не могу назвать возраст, – отвечает Даронч.

      О’Коннелл подчеркнул слова «Я не могу назвать возраст». На следующей странице зафиксирован такой диалог:

      Рит. Была у него борода, или какие-нибудь усы, или бакенбарды?

      Даронч. У него были усы.

      Рит. Длинные, густые усы? Или короткие? Или средние?

      Даронч. Точно, средние.

      Но у Банди вообще не было усов! Эти слова, аккуратно написанные печатными буквами, были вынесены в скобки на полях.

      Это показалось мне странным. Почему потерпевшая помнит усы, даже частично описывает их как «средние», если никаких усов не было? С другой стороны, может быть, для быстрой маскировки Банди использовал накладные усы.

      Чуть ниже на той же странице детектив Рит спрашивает про обувь нападавшего.

      Рит. Обувь? Вы заметили какую-либо обувь?

      Даронч. Да, туфли из лакированной кожи.

      Рит. Цвет?

      Даронч. Что-то вроде красновато-коричневого.

      Здесь туфли красновато-коричневые, а не черные, как значится на первой странице полицейского отчета. Расхождение небольшое, но в сочетании с другими сомнениями и противоречиями в показаниях потерпевшей можно утверждать, что буквально через несколько часов после происшествия она уже с трудом восстанавливает в памяти подробности попытки ее похищения.

      Вот разговор о машине на шестой странице расшифровки стенограммы:

      Рит. Вы помните его машину?

      Даронч. Да. Конечно. Более или менее.

      Рит. Какой марки была машина?

      Даронч. «Фольксваген».

      Рит. Они все выглядят почти одинаково, не так ли? Все похожи друг на друга, да?

      Даронч. Да.

      Рит. Вы заметили, какого она была цвета?

      Даронч. Она была светлого цвета, голубая или белая.

      Рит. Не было ли каких-нибудь трещин на каком-либо из окон? Не помните?

      Даронч. Нет, не припоминаю.

      Рит. А какие-нибудь наклейки на каком-либо из окон?

      Даронч. Нет, не помню.

      Рит. Не припомните, какого цвета была обивка?

      Даронч. Нет.

      Рит. Она была темной или светлой?

      Даронч. Я не помню.

      О’Коннелл отметил все это жирным черным маркером, не пропустив ни одного из этих пробелов в памяти. «Нет», «не помню», «я не помню» – все подчеркнул. Я подумала, что детектив Рит, наверное, был недоволен таким результатом. Я даже представила его себе откинувшимся на спинку скрипучего стула и тыкающим в десны зубочисткой. И вдруг, согласно моему воображаемому сценарию, он бросил зубочистку в грязную металлическую мусорную корзину, наклонился вперед, плотно сжав руки вместе, и попросил Даронч как можно точнее рассказать о том,