Мне снится дождь. Ольга Витальевна Манскова

домами – высоченная стена?

      – Это… Городская стена?

      – Да. Здесь заканчивается город… За стеной – сельский район.

      – И трущобы…

      – Может быть.

      Шнобель повернул в сторону, противоположную железным рельсам. Долгое время они шли мимо зданий коттеджно – дачного типа, пока не вторглись в привычные просторы многоэтажек, шопов, эскалаторов, бусов и метро. Выйдя «к цивилизации», как сказал Шнобель, они вскоре заметили станцию метрополитена. Это была конечная станция одной из веток.

      Выйдя для пересадки, через пару станций, Кролас простился со Шнобелем.

      – Ну… Мне пора на выход. До будущих времен! – сказал ему Пещерник.

      – Пока! Надеюсь, скоро встретимся. Бывай! – отозвался Иоганн.

      Он доехал до ближайшей к дому станции метро, и вышел. Вран, никем из прохожих не замечаемый, сидел у него на плече. Было раннее утро. До работы ещё оставалось время.

      У подъезда своего дома Кролас с разбега налетел на гнусную фосфоресцирующую урну, забитую пластпакетами с мусором. Другой прохожий только что пнул её, подальше со своей дороги. Урна лихо подъехала к Иоганну по скользкому тротуару, только что промытому дворниками с порошком, до зеркального блеска. Кролас чуть было не растянулся, вписавшись в урну… Долго балансируя на скользкой поверхности, всё же удержался на ногах.

      – Блин! Эти заморочки с урной становятся традицией, – сказал он.

      А вот и подъезд, до боли знакомый. Ему показалось, что он не был здесь, по крайней мере, с неделю. Ещё миг – и он вдыхал родной запах наркосигарет, кошачьей мочи и почему-то Ромашки-4… Вдыхал даже с удовольствием.

      «Я наконец-то дома, чёрт побери!» – подумал Иоганн.

      Войдя в скоростной лифт и нажав этаж 17 надземного сектора 2, он расплылся в блаженной улыбке идиота, радующегося возможности сладкого отдыха. Дома Иоганн разделся, запихнув одежду в стиркомбайн «Мамонт», а своё тело в рейнрум.

      А после, он накормил себя и врана шопснабом со вкусом клубники и сливок. Что, впрочем, не вызвало у птицы восторга.

      – Не люблю сур-рогаты! – отреагировал вран, неожиданно мрачный.

      Кролас пообещал купить ему шокпасту. И собирался, уже облачившись в свежеотстиранную и проглаженную "Мамонтом" одежду, двигать мослы в редакцию, как вдруг сработал телекс. Звонила Зинка.

      – Наконец-то ты удосужился домой вернуться! А то сплошное "абонент недоступен…" Или ты просто нажал спецом в телексе кнопку "отсутствую"? – весело защебетала она. Зинка потягивала свой очередной утренний «полезный», по её обычному заявлению, коктейль, совершенно омерзительного вида. И закусывала его пророщенной пшеницей. Сейчас коллега Кроласа, по её понятиям, была одета строго официально. Она была ярко-зеленого цвета (в смысле волос), с бледно-перламутровой кожей и в черном строгом платье. Которое, впрочем, полностью обнажало груди, оставляя в их области только легкую сеточку. Сбоку в прическу Зинка вставила три павлиньих пера.

      Иоганн