Петр III. Загадка смерти. Олег Иванов

был подписать акт отречения (renunciation) от здешнего трона и империи, который он подписал: «Петр, герцог Голштинский»[44]. Вице-канцлер князь Голицын передал этот акт императрице¹⁹⁴.

      Австрийский посланник граф Мерси де Арженто, возможно, воспользовался знакомством с Прассе для получения информации о Петре Федоровиче. В своей депеше от 12 (1) июля 1762 года он также сообщал, что первое письмо Екатерина получила на мызе Стрельна. «Письмо заключалось в том, – пишет граф Мерси, – что он (Петр Федорович. – О. И.) сознает всю несправедливость своего обращения с этою государынею, но искренне желает примириться с нею, разделить с нею престол и самодержавие. Однако императрица ответила ему так: теперь уже не до подобных предложений, дело касается счастья, безопасности и благоденствия Русского Государства, он же, царь, должен безропотно покориться, если не желает довести дело до крайнего предела. После такого ответа императрица продолжала с войсками свой путь к Петергофу, где до нее дошло второе письмо ее слишком поздно раскаявшегося супруга, в котором он сдается безо всяких условий с единственною просьбою: дать ему приличное содержание и оставить при нем девицу Воронцову и генерал-адъютанта Гудовича. На что от новой императрицы последовал короткий последний ответ: он должен немедленно явиться в Петергоф, что и было исполнено им. Во время его приближения к Петергофу императрица отправилась в сад, а между тем царь был арестован (при вступлении во дворец он вынужден был смиренно вручить свою шпагу находящемуся там с отрядом офицеру) и, по снятии орденской ленты был отвезен, как меня уверяют, в Шлиссельбург»¹⁹⁵. Примечательно, что тут ни словом не упомянут М. Измайлов и акт отречения.

      Через некоторое время, по-видимому, граф Мерси получил новые данные по поводу писем Петра Федоровича. 24 (13) июля он сообщал своему министерству: «После прибытия царя в Ораниенбаум, в великом смущении держали совет, и когда царь ясно увидел, что после того, как дело зашло так далеко, не осталось никакого средства снова взойти на русский престол; тогда, по внушению фельдмаршала Миниха, он написал очень смиренное письмо к здешней монархине, в котором сдается ей, между прочим, в весьма трогательных выражениях дает ей заметить, что охотно уступает правление в полной надежде, что она окажет ему, как своему супругу, надлежащее снисхождение. Но так как русская императрица ничего не ответила царю на это, а фельдмаршал Миних, ровно как и генерал Измайлов (который командовал немногими в Ораниенбауме находящимися войсками) продолжали беспрерывно и убедительно свои представления, то царь вторым письмом отдавал себя вполне на волю нынешней государыни, и для большой убедительности в своей искренности вручал ей шпагу и все ордена, и в день своего тезоименитства был переслан в Петергоф, откуда отвезен генералом Измайловым в 40 верстах лежащий отсюда летний дом, называемый Ропшею и принадлежащий старому фельдмаршалу Разумовскому, брату гетмана, а оттуда уже отправлен в Шлиссельбург. Те, кто видел, как царь возвращался по каналу

44

Примечательно, что о такой же подписи говорит Гельбиг в «Биографии Петра Третьего» (с. 152).