Прощай, Германия!. Николай Прокудин

медаль «За отвагу», а в рейды предпочитал больше не ходить и заниматься имущественными проблемами роты…

      Громобоев довольно быстро захмелел, потерял нить разговора, хоть и пытался думать, но получалось плохо, поэтому он то глуповато улыбался, то внезапно грустил и вытирал ладонью набегавшую слезу.

      – Да, повезло тебе, Эдик! Столько боев и передряг, но выжил, – хлопнул по плечу ветерана начальник штаба батальона Тарбеев. – Поделись удачей!

      – А ты в момент опасности плюй три раза по три раза через левое плечо, соблюдай нехитрые правила: не ходить в рейд перед отпуском и перед заменой, перед выходом на боевые не пей и не ставь прививки в санчасти – тогда точно не заболеешь. И еще у меня всегда был со мной амулет – на шее на цепочке личный номер. – Эдуард вынул номерок из-за пазухи и продемонстрировал друзьям. – Один раз его забыл и чуть не погиб!

      – Чуть – не считается! – хмыкнул Афоня. – Но как можно забыть свой талисман?

      – Да так вот! Накануне выхода на боевые в зеленку в районе Мирбачакота драл я одну симпатичную козу – кладовщицу с торговой базы, а ей мой амулет все время по носу стучал. Попросила убрать, мол, отвлекает и мешает получать удовольствие, – я и снял. А потом, когда на следующий день в кишлаке по нам минами долбанули и осколки вокруг кучно засвистели, я рукой хвать грудь – а там под тельняшкой пустота, нет номерка! Ну, думаю, Эдик, тут твоя смерть и пришла… Один осколок размером с половину ладони возле головы в дувал врезался, чуть башку мне не размозжил, я его потом еле-еле финкой из глины выковырял. Так вот едва-едва от меня удача не отвернулась. Чудеса, но опять повезло…

      Приглашенные на проводы командиры чуть притихли, но, выслушав рассказ, вновь загомонили, сдвинули стаканы, разлили спиртное и выпили за удачу. Вспоминали бои, забавные истории, хвалились подвигами. Дойдя до нужной кондиции, друзья-приятели расползлись по комнатам примерно часа в три ночи. Проводы удались…

      Раскаленное солнце, стоявшее в зените, прожаривало сухой кабульский воздух и свирепо обжигало лучами людей, не сумевших найти себе укрытие. Время от времени порывы ветра швыряли пыль и даже мелкие камешки, словно шрапнель, в лицо, и всюду проникающий мелкий песок хрустел на зубах.

      Кабульский аэродром вблизи «Теплого стана» жил своей бурной и шумной боевой жизнью. Ежеминутно взлетали на бомбежку парами штурмовики «Грач», через некоторое время, опустошив боезапас, уцелевшие возвращались на базу, вереницы вертушек уносили взводы и роты на очередную операцию в горы, в сторону Пагмана, а четверки «крокодилов» с километровой высоты, поливая нурсами горные хребты, как могли, прикрывали группы десантирующихся.

      Горнострелковый полк рано утром ушел на выполнение задачи, в батальоне остались лишь больные и выздоравливающие. Все шло обыденно, и как говорится во французской поговорке: на войне как на войне! Одним предписано идти в рейд, других везут в госпиталь, а третьих уже упаковывают в «цинки». А самые счастливчики едут домой: в отпуск