Смерть после полудня. Эрнест Хемингуэй

лишь бы не потерять контракты, либо предельно измотаны после тяжелого сезона боев. Сентябрь может оказаться изумительным месяцем, если на сцене появились новые матадоры, едва успевшие пройти т. н. альтернативу, то есть посвящение, и поэтому в свой первый профессиональный сезон хотят выложиться, чтобы сделать себе имя и заручиться контрактами на будущий год. При желании – и наличии скоростного автомобиля – в сентябре испанские корриды можно видеть хоть каждый день. Я гарантирую, что одни лишь эти разъезды измотают до предела и без сражений с быками, что позволяет хотя бы примерно оценить те физические нагрузки, которым подвергается тореро в конце сезона, заполненного сплошными перемещениями по стране.

      Конечно, нет такого закона, который заставлял бы их сражаться столь часто. Это они делают из-за денег, и зрителю, который заплатил свои кровные, чтобы на них посмотреть, мало дела до того, что тореро выбился из сил, стараясь выполнить массу контрактов, и уже не способен показать высший класс. Зато когда ты сам проделаешь этот же путь, останавливаясь в тех же гостиницах, сложно не принять точку зрения матадора. Оно, конечно, верно, с какой стороны ни возьми, тореро не имеет права подписывать контракт, требующий, чтобы он садился в машину сразу после боя – плащи с мулетами сложены в корзинки и веревками приторочены к багажнику, футляры для шпаг вместе с чемоданами горкой навалены на крыше, вся квадрилья набилась в салон так, что не шевельнуться, хотя машина немаленькая, со здоровенной фарой на переднем капоте, – чтобы преодолеть, скажем, полтысячи миль за ночь, да еще полдня трястись сквозь жарищу и пылищу, прибыть наконец в нужный городок, едва успеть смыть грязь и выйти на бой. На арене тореро будет усталым и выдохнувшимся, и ты его понимаешь, потому как сам проделал тот же путь, а еще ты понимаешь, что дали б ему хорошенько выспаться, на другой день он был бы совершенно иным, – но зритель, заплативший, чтобы увидеть его именно сегодня, не прощает, даже если и понимает. Он клеит ярлык – «сквалыжник!» – и если у тореро не получается показать класс с отличным быком, выжать из него все, что можно, зритель считает, что его обжулили – и при этом совершенно прав.

      Есть еще одна причина, отчего самую первую и последнюю в жизни корриду надо смотреть в Мадриде: здесь весенние бои не совпадают с сезоном ярмарок-ферий, и тореро находятся на пике формы; они хотят показать такой триумф, который принесет им контракты для множества ферий и, если только они не провели утомительную зиму в Мексике с ее двойным сезоном боев, последующей вялостью и неряшливостью от работы с менее крупными и не столь опасными мексиканскими быками, их форма должна быть идеальной. Как бы то ни было, Мадрид – чудно́е место. Не думаю, чтобы он хоть кому-то всерьез понравился с первого раза. В нем и в помине нет той живописности, какую ты ждешь от Испании. Он скорее просто современный – ни тебе национальных нарядов, ни кордовских шляп (кроме как на голове ряженых шутов), ни кастаньет, даже тошнотворных