Жизнь житомирского еврея. Александр Койфман

и карандашными рисунками. Почти на всех была та же девушка, – в этом не было никаких сщмнений, тем более что на одном из набросков она была нарисована со склоненным лицом, точно так же как и на картине.

      Меня охватил охотничий азарт. Я стал лихорадочно пролистывать другие альбомы и отдельные пачки бумаг. И нашел наконец две сшитые вместе толстые тетради, в которых на первой странице было написано «Дневникъ» и нарисовано сердце. Первая запись была сделана аккуратным крупным почерком и датирована 1910 годом:

      «20 июля 1910 г. Сегодня мне исполнилось четырнадцать лет. Я теперь буду записывать в дневник все главные события моей жизни. Иначе как я напишу, когда стану взрослой, книгу о себе, о своей жизни, о подругах. Или, если кто-то будет описывать мою жизнь, он сможет найти здесь все обо мне.

      На мои именины пришли все мои подруги из гимназии. Даже Вера Руцкая, которую я не хотела приглашать, так как она за моей спиной часто говорит обо мне что-нибудь плохое. У Веры Руцкой на дне рождения были мальчики из мужской гимназии, но я мальчиков не пригласила, так как они всегда хулиганят и говорят исподтишка нехорошие слова. Было много подарков. Папа подарил мне прелестное платье с высокой талией и прямой юбкой. Я в нем совсем взрослая. А мама глядела на меня и говорила, что она, наверное, теперь старая, так как у нее взрослая дочь. Бабушка сказала, что я теперь почти на выданье.

      Фу, какие гадкие слова. Я ни за что не выйду замуж. Буду, как Софья Перовская, бороться за права бедных. Только я не буду убивать царя. Или, как Софья Ковалевская, буду великим ученым».

      Я полностью цитирую эту первую страницу, но не сохраняю старую орфографию. Записи до 1914 года были редки, обрывочны и касались семейных и школьных новостей. И только с 1917 по 1921 год торопливые записи, сделанные мелким почерком, появлялись чуть ли не через день. Дальше записи снова стали появляться от случая к случаю. Но главное было то, что я нашел имя и фамилию девушки: Лиза Чемешева. Позднее я узнал многое о ней. Она была из старинного рода касимовских татар, служивших московским и российским государям с XVI века. Род был не очень богат, но в каждом поколении кто-то добирался до вполне приличных должностей. Здесь были и военные, и дипломаты, и адвокаты, и просто служащие многочисленных государевых ведомств.

      Все это я узнал позже, роясь в архивах, доступ к которым получил «по блату», заплатив за это немалыми услугами. А пока выяснил, что в 1919–1921 годах у молодой красивой девушки собиралась по воскресеньям богемная молодежь: поэты, писатели, художники. Каждый приносил что-нибудь для компании. Как ни странно, не гнушались зайти на огонек и представители всяческих органов. То ли по делам службы, то ли привлеченные непринужденной обстановкой. Влиятельные посетители устроили ее куда-то работать машинисткой, и это позволяло жить без чрезмерных трудностей. Дневник почти перестал пополняться с 1924 года и окончательно оборвался последней довольно растерянной записью в 1934 году.

      Мне захотелось сохранить архив (я сразу назвал свою находку архивом), было интересно