Никогде. Нил Гейман

мужчина.

      – А как же твоя жена?.. – проворковала женщина, облизывая ему щеку.

      – Хер с ней.

      – А я надеялась, что он с тобой, – пьяно захихикала она и стала мять его ширинку.

      – Идем, – сказал Ричард. Ему вдруг расхотелось сидеть на скамейке.

      Они пошли дальше. Анестезия несколько раз с любопытством оглянулась на парочку, которая постепенно переходила в горизонтальное положение.

      Ричард молчал.

      – Что-то не так? – спросила девушка.

      – Все, – буркнул он. – Ты всегда жила под землей?

      – Не-а, я родилась здесь. – Анестезия на секунду умолкла. – Ты что, хочешь узнать, как я оказалась в Нижнем Лондоне? – спросила она, и Ричард с удивлением обнаружил, что ему и в самом деле хотелось бы услышать ее историю.

      – Да.

      Она повертела кварцевые бусы на шее и сглотнула.

      – У меня была мама и еще сестренки-близняшки… – Она вдруг замолчала.

      – Продолжай, – подбодрил Ричард. – Мне действительно интересно. Честное слово.

      Девушка кивнула. Потом глубоко вдохнула и заговорила, не глядя на него, не поднимая глаз.

      – У мамы были я и близняшки, а потом она свихнулась. Однажды я вернулась из школы, а она плакала и кричала, совсем голая. Она все била, тарелки и всякое другое. Но нас она никогда и пальцем не трогала. Никогда. А потом пришла женщина из органов опеки и забрала близняшек, а меня отправили к тетке. Она жила с одним типом. Мне он не нравился. И когда тетки не было дома… – Она снова смолкла и на этот раз молчала так долго, что Ричард уже подумал, ее рассказ на этом окончится. Однако она продолжила: – Ну, в общем, он меня бил. И… всякое делал. В конце концов я сказала тетке, что он меня бьет, а она сказала, что я лгунья и пригрозила вызвать полицию. Но я говорила правду! И тогда я сбежала. В свой день рождения.

      Примечания

      1

      В настоящем издании пролог приводится в первоначальном виде. Прим. ред.

      2

      Понимающему достаточно немногого (лат.)

      3

      Полностью цитата выглядит так: «Вот чего не могу понять, – сказал он сам себе, – это почему считается, будто деревенские названия поэтичней лондонских. Доморощенные романтики едут поездами и вылезают на станциях, именуемых “Дыра на дыре” или “Плюх в лужу”. А между тем они могли бы прийти своими ногами и даже поселиться в районе с загадочным, богоизбранным названием “Лес святого Иоанна” Оно, конечно, меня в Лес святого Иоанна дуриком не заманишь: я испугаюсь. Испугаюсь нескончаемой ночи среди мрачных елей, кровавой