Омертвение. Багренные Небеса. Ярослав Толстов

человек свалился на пол, но не проснулся – только хрипло, с бульканьем вздохнул и перевернулся на живот. На него никто не посмотрел.

      Домой Наташа шла обычной дорогой. Возле мусорных ящиков она остановилась и, немного подумав, открыла сумку, вытащила скомканный рисунок и бросила его поверх горки мусора.

      Паша был дома – перед подъездом, за бордюром косо стояла «копейка», на Вершине Мира горел свет, и ей показалось, что она видит темный силуэт мужа на фоне занавесок. На подъездной скамейке в свете окон первого этажа жарко обнималась парочка школьного возраста, и Наташа, чтобы не мешать, отошла в сторону и достала сигарету.

      На дороге было темно – теперь, наверное, фонари зажгутся нескоро. Столб так же лежал поперек двора, и где-то рядом валялись и порванные провода, не видные в темноте. Что же на самом деле случилось прошлой ночью? Вопрос возвращался и возвращался…

      Наташа затянулась сигаретой, и сильный порыв ветра взметнул ее волосы, бросив их ей в лицо. Она сердито отмахнулась, глядя сквозь густую крону платанов, – мысли ее бродили далеко.

      Из темноты плеснулся яркий свет фар подъезжающей машины, донесся звук мотора, и Наташа лениво повернула голову, чтобы посмотреть – проедет ли она благополучно или с ней что-нибудь случится, и это пополнит пресловутую Надину статистику.

      Машина ехала очень быстро, прямо-таки летела, и на выбоинах ее подбрасывало от души. Хмуро провожая ее глазами, Наташа подумала, что это вполне подходящий вариант для статистики – недопустимо ездить с такой скоростью по дворовым дорогам, да еще ночью – мало ли кто…

      Отчаянный визг колес и пронзительный страшный крик разбил ее мысли вдребезги. Свет фар, до того скользивший плавно, резко дернулся, и машина остановилась, а крик не прекращался – не крик – полувизг-полувой нарастал и нарастал, набирая силу, – жуткий звук нестерпимой боли. Уронив сигарету, Наташа бросилась к дороге, уже только на бегу понимая, что крик издает не человеческое горло, что сбили не человека – собаку, всего-навсего собаку, но остановится уже не могла, а крик становился все громче, все пронзительней и все кошмарней, ввинчиваясь в мозг, и ей казалось, что боли, заключенной в таком крике, вообще не должно существовать – это невозможно. И как живое существо может так кричать, как у него хватает воздуха и сил?

      У обочины дороги она остановилась и зажала рот рукой. Сзади послышался топот быстро бегущих ног – кто-то догонял ее – наверное, крик сдернул со скамейки ту самую приподъездную парочку, но Наташа не обернулась.

      Собака лежала за задними колесами машины, освещенная слабым светом габаритных фар, и, увидев ее, Наташа чуть не застонала – Дик, бедный Дик, самый безобидный пес в мире. А что будет с Викторией Семеновной, когда она узнает?! Зрелище было ужасным – несчастного пса перерезало почти пополам – но хуже всего были не кровь, не вылезшие внутренности, а то, что собака, несмотря