Падение в небеса, или «Все будет хорошо!». Алексей Доброхотов

прямо перед ним и проявляя свое природное российское гостеприимство, известное широким радушием и, можно даже сказать, бесшабашностью.

      Но гость явно его не понял. Он ещё более внимательно посмотрел на мужика своим пронзительным взглядом, опустился перед ним на колени и стал что-то бормотать. Фёдор даже смутился. Ему показалось, что заморская знаменитость о чём-то его просит, и, быть может, даже извиняется. Потому, как человек, не обремененный излишней самооценкой, попытался поднять его на ноги со словами: «Ну, да чего там», «не надо», и «брось». На что тот отреагировал как-то неадекватно: почему-то начал резко отмахиваться и кричать пронзительным голосом, пытаясь сохранить свою позу. Пришлось уступить и дать тому возможность до конца высказаться. И только после того, как из его уст несколько раз подряд прозвучали знакомые слова «Аллаху акбар», мужик, наконец, догадался, что тот, скорее всего, решил просто молиться, отчего несколько успокоился и отошёл в сторону, дабы не мешать ему.

      Молился тот долго, усердно, словно в последний раз в жизни, ежеминутно отбивая лбом многочисленные поклоны и восклицая хвалу Всевышнему. Других слов мужик не разобрал. Прислонился спиной к стене уличного туалета и терпеливо ждал окончания ритуала, пытаясь разобраться с тем, что теперь делать. Все мысли в голове спуталось. Ни одна не казалась правильной. Хотя и вариантов много не образовалось. По существу, только один: напоить гостя чаем. Потому, как он знал, что они там, у себя на Востоке, любят пить чай. У них это принято. А раз так, то, значит, так и следует поступить. Не отпускать же такую знаменитую, можно даже сказать, легендарную личность без чая? Тем более, что тот жрать хочет. Значит, накормить надо. А как это сделать? Для этого его надо в дом привести. Жену разбудить. Маму. Познакомить их. Вот они удивятся!.. Ещё бы, такая личность… Только, вот, как бы это поделикатнее сделать? И так, он уже дважды оплошал. Один раз лопатой. Второй, только что, чуть не сорвав молитву. Влез, что называется, куда не положено, как медведь в погреб. Третьего тот может уже не простить. Хотя и за первые два ещё неизвестно, чем ответит, когда закончит. Кто его знает, что у него, там, на уме. И почему он так долго молится? Может, уже приготовил что? Разбомбил же он, как говорят, Америку за здорово живешь. А тут ферма какая-то. Не чета Нью Йорку. Тут он ещё и не такое может выкинуть. Личность то не простая, можно сказать, потусторонняя…

      Боязно мужику, как-то, вдруг, стало. А что если, и правда, у того с собой нож? Сейчас закончит молиться, пырнет в живот, и поминай, как звали. Террорист все-таки.

      «Может, ну, его к лешему, – подумал Фёдор, – Пойду себе, по добру по здорову, пока он не видит. Пускай идёт, откуда пришёл… Хотя, нет. Нельзя. Поздно. Может обидеться. Всё-таки, накормить обещал. Да, и что он плохого нам сделает? Мы же не Америка. Мы им не гадим. За что с нами воевать? – эта мысль его успокоила, – А у него проблемы. Вон как пообносился. Помочь человеку надо. Однако, холодно…».

      Волнение первых минут встречи прошло. Утренняя свежесть начала пробирать голые плечи и ноги.