Жили-были, не тужили… Рассказы. Наталья Шатрова

стоял перед ней и не сопротивлялся. Позволив ей выпустить пар, Мишка сгрёб её, обессилившую и повисшую у него на руках, и усадил на кровать.

      – Всё, Миша. Не могу больше. Уходи, дай мне покоя.

      – А разве со мной ты беспокойно жила? Я же ни разу тебя не обидел. Ничем.

      – Это ли не обида – дитё на стороне.

      – Не руби по живому. Тут, – Мишка постучал по груди кулаком, – и так рубцов хватает.

      В доме повисло тяжёлое молчание: Полина думала о своём, Мишка – о своём. И только небольшие часики на стене монотонно и мирно отстукивали им время.

      – Ну, чего молчать-то? Крайнее твоё слово. Будем жить дальше?

      – Миша, – Полина поперхнулась от невысказанных слов. – Как я теперь с тобой жить буду?

      – Вчера же жили, спали вместе. Вроде хорошо всё решилось. Что сегодня-то случилось?

      – А всё… Перегорела я, Миша. Вчера ещё бушевало во мне, а сегодня пустая.

      – Я наполню. Ты же добрая, Полин. В ногах мне, твоих валяться? Так я не гордый, встану на коленки.

      – А как мне людям в глаза теперь смотреть? Скажут – вот какая тетеря, он гуляет на стороне, а она прощает ему.

      – Людей, значит, слушаешь, а мужа своего услышать не хочешь. Если бы тогда не прогнала, так и не было бы ничего с Варькой.

      – Да? Выходит, что это я во всём виновата? – в кроватке заплакал Егорка и Полина взяла его на руки.

      – Кто тебя винит. Давай я покачаю.

      – Вот иди и Варькиного качай, – хлестанула она больными словами.

      – Уйти?

      – Иди.

      Мишка вытер ладошками вспотевшее лицо и, громко хлопнув дверью, вышел из дома. Зажав рот рукой, Полина прижала к себе Егорку и тихо заскулила.

      – Ничего, – прошептала она. – Перебесишься и спать придёшь.

      Мишка не пришёл. К ночи, купая Егорку и укладывая его спать, Полина с ужасом думала, что сама, своей безумной дурью, прогнала мужа из дома. Он ведь правда хороший: и Егорку помогал купать, и укачивал его, пока она стирала пелёнки, и воду потом выносил. Да и спать одной… Полина легла в опустевшую постель и разревелась.

      – А вдруг он сейчас и правда, у Варьки? Выходит, что Варька будет жить с её мужем, а они с Егоркой так и будут одни. Нет-нет… Я же знаю, Мишка не поступит так. Может, загулял? Может, пропьётся и придёт?

      Мишка не пришёл. Ни ночью, ни утром. Не появился он и днём. Если бы он был у родителей, то его мать обязательно прибежала бы мирить их. Но и матери тоже не было. И чем длиннее длился день, тем тревожнее становилось на душе у Полины. Она даже перекрестилась у иконы:

      – Господи, пусть всё будет хорошо. Пусть он вернётся домой.

      К вечеру Полина не выдержала и сбегала до деда Семёна, сидевшего как всегда у дома на скамейке.

      – Дед Семён, ты Мишку не видел? Как вчера ушёл, так до сих пор нету.

      – Так это… Надо у Васьки спросить. Они вчера с ним пили. Подходили ишшо, посидели со мной на лавке, не спалось мне. Покурили, поговорили, и оне дальше куда-то пошли. Иди