Бессветные. Ирина Ячменникова

с язвительностью обратился к приятелю бородатый, припарковавшись на подземной стоянке НИИ. – Мне опять с тобой нянчиться?

      – Как хочешь, – буркнул охраняемый, отстёгивая ремень безопасности. – Только Крису сам потом объясняй, где был и что делал.

      – Злой ты. Будь проще и люди к тебе потянутся.

      – Я не злой! Думаешь, мне легко? Я бы и сам справился, без тебя, если бы не ты сам знаешь что.

      – Соберись. Ведь ты для того и покидаешь зону комфорта, чтобы научиться жить в реальном мире. Разве нет? Ну, или иди и делай то, что умеешь лучше всего – страдай. Можешь поныть ещё, это и вовсе твой конёк.

      Умник выразительно нахохлился.

      – Ладно, забей, – вздохнул водитель. – Пошли уже отдадим эту хрень и на обратном пути съедим по бургеру. Но не в машине. Заодно на людей живых посмотришь, иначе так и будешь всю жизнь ныть и умничать.

      Спорить с бородатым было бессмысленно. По сути, он даже был прав. Именно об этом каждый раз твердил Крис. Но признавать правоту другого всегда сложно, даже телепату. Дело в том, что Руно не являлся авторитетом: охранять Кристиана было не от кого, водить машину мог почти каждый, а к своей редкой психической способности бородатый относился небрежно и легкомысленно. У представителя энергетической псионики не было учителя или учебного плана, от того и способность тот взращивал и развивал стихийно и самостоятельно, а если точнее – пускал своё обучение на самотёк. Уж точно не такому человеку давать советы по саморазвитию.

      У Руно тоже было прозвище – Счастливчик. Только придумал его не Гейб и не Сван, а кто-то из предшествующего руководства. Дело в том, что когда-то довольно юный магнит не совладал со свой способностью, будучи за рулём, и вылетел из машины через лобовое стекло. Совершив длительный перелёт и приземлившись в траву у дороги, он ощутил себя в абсолютной сохранности: ни ушибов, ни переломов. На радостях паренёк зашагал в сторону разбитого о дерево автомобиля, но оступился на ровном месте и сломал ногу. Видимо, у его начальства было своеобразное чувство юмора.

      Холл института напоминал огромную полусферу, испещрённую подогнанными друг к другу шестиугольниками. На большинстве фрагментов стальных сот имелись гравюры с именами живших некогда деятелей науки, внёсших существенный вклад в развитие оной. Остальные же были сделаны из стекла и выполняли функцию декоративных окон. У входа прозябала вялая охрана, которой отчего-то не наблюдалось у выхода на стоянку. Быть может оттого, что до исследовательского института никому не было дела, кроме самих учёных. Те если и приезжали сюда в выходные, то баррикадировались в кабинетах и лабораториях. Чаще всего первый этаж посещали туристы, дабы лицезреть торжество модернизма. А ведь было на что посмотреть! Посетители присутствовали и сегодня. Например, молодая женщина просила приятеля сфотографировать её на фоне громадных медных весов. Весы функционировали, и при желании могли использоваться в качестве необычных