Шэдоу-крик. Kate Sparrow

кое-что, что не могло не вызвать интерес.

      Он своими глазами видел, как четверть часа назад в номер Фростеров поднялся Ноа Ридли! Что этот проныра забыл у инспектора Фростера?

      Как ни досадно, но бармен был почти уверен, что не получит ответа ни от одной стороны. Об этом-то он и думал, подходя к их столику.

      – Ваш заказ, – сказал он.

      – Благодарю, – отозвался инспектор Фростер.

      Совершенно неожиданно для бармена он продолжил:

      – Скажите, какую репутацию в поселке имеет мистер Ридли?

      Поначалу бармен опешил. Он не ждал такого вопроса. Но быстро опомнился и ответил с умеренным энтузиазмом.

      – Репутацию, сэр? Он не произвел ни на кого впечатления надежного человека. Поговаривают, у него были неприятности в Нью-Йорке, поэтому он переехал сюда.

      – Неприятности с законом? – в самой хладнокровной и сухой манере спрашивал Фростер.

      – С законом? Наверное. А может, с мафией или с кем-то еще. Хотя здесь он имеет неплохую практику. У него много зажиточных клиентов. За эти три года он выиграл пять процессов из шести.

      – Весьма успешно.

      – Именно! Он обладает большим влиянием, и многие его недолюбливают.

      – Ясно. Но ни с кем не доходит до открытой вражды?

      – Открытой вражды? Нет, не думаю. Правда, шериф Марч не лучшего о нем мнения. Несколько раз бывало, они ссорились. Доходило до того, что Ридли хватался за нож, а шериф доставал свой револьвер, но открытой вражды… нет, – подумав, ответил бармен.

      – Ясно, спасибо! – отозвался Фростер, давая понять, что беседа окончилась. Когда Кларенс отошел, Ирвин удивленно воззрился на жену.

      – Такие нравы, – ответила она на молчаливое восклицание и взяла чашку с чаем.

      Когда настал час встречи, на улице послышался шум. То был шум стука копыт и ржания четырех лошадей. Трое были под наездниками и лишь одна, оседланная, как и остальные, была без седока.

      То был пегий мустанг. Этот конь был немного меньше своих американских собратьев, его тело говорило о небывалой силе и выносливости. Кожа лоснилась, аккуратно расчесанная черная грива прикрывала мускулистую шею. Словом, конь был просто прекрасен. Таких не встретишь запряженными в кареты на улицах Лондона. Таких можно было лишь изловить и укротить.

      Этот экземпляр был пригнан из техасских прерий всего неделю назад.

      – Вот ваш транспорт, Фростер! – сказал шериф Марч, который лично вел под уздцы мустанга, не доверяя эту работу своим помощникам. – Конь с норовом, так что будь осторожен!

      – Благодарю, шериф! – спокойно отозвался инспектор. Манеры Ирвина Фростера оставались, как казалось, прежними, и была лишь едва заметна скованность, которую приобрели его движения и немного настороженный взгляд. То было результатом весьма простого обстоятельства – последний раз наш английский детектив сидел на коне лет пятнадцать назад, и, хотя говорят, что приобретя такое мастерство раз, его не забыть полностью, этот мустанг вселял определенную долю опасений.

      Но Ирвин