Монастырек и его окрестности. Пушкиногорский патерик. Константин Маркович Поповский

предположил владыка, на лице которого появилось даже некоторое удивление, как будто он никогда не видел ничего подобного.

      «Стараюсь, ваше…», – просипел игумен, пыхтя и исчезая в складках рясы.

      «Вон ведь жиру-то сколько наел, – покачал головой владыка. – Не тяжело?»

      «Болею я», – сообщил наместник, делая скорбное лицо.

      «И об этом слыхали, – владыка выразительно посмотрел на наместника. – А может, отправить тебя на приход?.. У меня тут хороший приход есть. Триста верст одних болот да леса. Тебе понравится…»

      «Какая ваша воля будет», – сказал отец Нектарий, пытаясь изобразить на лице смирение и покорность Божьей воле.

      «А вот такая и будет, – сказал владыка, сверля наместника сердитым взглядом. – Давай-ка, принимай владыку, да и остальных не забывай, а там уже поглядим».

      «Бегу, – сказал наместник, надевая наперсный крест и не представляя, что ему следовало делать дальше.

      «Давай, давай, милый, торопись, – подгонял его владыка. – Народ с дороги, тоже хочет отдохнуть. А я пока в трапезную пойду, как раз ко времени успею».

      При этих словах Нектарию представился вдруг весь этот архиерейский поезд, который слонялся теперь по территории монастыря, топча и ломая все вокруг: все эти певчие, келейники, чтецы, секретари, мальчики на побегушках – вся эта пестрая толпа, которая, к ужасу Нектария, тоже должна была время от времени выражать естественные человеческие желания, а именно поесть и отдохнуть.

      Ни до, ни после мало кому довелось видеть эту замечательную картину: отец наместник, бегущий со всех ног из административного корпуса к трапезной. Добежав до двери в трапезную и держа руку на сердце, наместник прохрипел едва слышным голосом: «Готовить… Готовить!», чем страшно напугал выходящую из трапезной посудомойку.

      «Что готовить-то, батюшка?» – спросил появившийся вслед за посудомойкой повар.

      «Да что хочешь, болван, – еще не совсем отдышавшись, просипел наместник. – Не видишь? Владыка приехал!»

      «Так ведь нечего, – сказал повар, разводя руками. – Сегодня все подъели, последнее. Разве что вы денег дадите, да мы кого-нибудь в магазин пошлем?»

      «Нету у меня денег! Нету, нету!» – закричал наместник, обретая вновь прежний голос.

      «Нету денег – нет еды» – философски изрек повар.

      «Маркелла надо звать, – сказал Нектарий. – Ищите Маркелла и эконома. Где они болтаются только, чертовы дети! Не видят, какая у нас беда?..»

      Послали еще раз за Маркеллом, который, оказывается, был совсем рядом, в одной из келий.

      Выслушав ругань наместника и узнав, что происходит, Маркелл развел руками и сказал:

      «Ничего нет. Я сам сегодня смотрел. А эконом уехал в Глухово».

      «Ничего? – спросил отец Нектарий, надеясь на какое-нибудь завалящее чудо – что-нибудь вроде манны небесной или рыбки, накормившей пять тысяч голодных. – Что, совсем ничего?»

      «Могу в магазин сходить. Вот только с деньгами у меня не очень».

      «Нету у меня денег, –