Всемогущий. Сергей Кулаков

чай с видом человека, сделавшего свою работу и заслужившего право на маленькое удовольствие.

      – Как у вас все легко, – сказал Егор. – Я думал, вы станете призывать меня к покаянию.

      – Каяться тебе пока не в чем. Разве что в небольшой забывчивости.

      Егор снова покраснел:

      – Простите, отец Кирилл.

      Священник поднял руку:

      – Не винись. Лучше приходи еще. Ты знаешь, двери мои всегда для тебя открыты.

      – Да, знаю, – пробормотал Егор. – Спасибо.

      – А книги твои последние я читал. Сору много, но писано сильно. Молодец. – Отец Кирилл одобрительно кивнул.

      Только Егор собрался ответить, как дверь открылась и в келью заглянула не старая еще женщина, туго повязанная платком вокруг худого, большеглазого лица.

      – Я там убралась, батюшка, – сказала она, коротко и ласково поклонившись Егору. – Пойду домой.

      Егор вздрогнул, и отец Кирилл быстро глянул на него.

      – Хорошо, Настасья, ступай.

      Женщина еще раз поклонилась и затворила за собой дверь.

      – Что? – повернулся отец Кирилл к Егору.

      Тот замялся.

      – Увидел что? – спросил священник.

      – Да…

      – Что?

      – Может, не надо? Все равно без толку.

      – Говори, – спокойно потребовал отец Кирилл.

      – Эта женщина, Настасья… Ее муж ночью будет курить пьяный в постели, уснет, подожжет матрас, и начнется пожар. Их дом сгорит, и они оба погибнут.

      – Когда это произойдет? – спросил отец Кирилл.

      – В следующую ночь.

      – Хорошо, я скажу ей.

      – И все?

      – А что еще?

      – И вы не спросите подробности? Откуда я это знаю, как я это увидел? Может, я все просто сочинил, а вы взяли и поверили.

      – Ты и так сказал все подробности, – возразил отец Кирилл.

      – Какие?

      Отец Кирилл покачал головой.

      – Во-первых, – загнул он палец, – Настасья живет вдвоем с мужем, их дети разъехались кто куда. А ведь про погибших детей ты ничего не сказал, верно?

      Егор кивнул, чувствуя, как долгожданное облегчение входит в его душу.

      – Во-вторых, – продолжал священник, загибая пальцы, – муж у нее и вправду пьет горькую, частенько без меры. В-третьих, у них дом в подмосковной деревне, и они иногда туда приезжают. Ничего этого ты знать не мог, но увидел все в точности. Как же я могу тебе не поверить?

      – Да, действительно, – вынужден был согласиться Егор.

      – Говорю тебе: не мучайся напрасно. Там, где твоему дару суждено примениться, он применится. Ибо и на это есть воля Божья.

      – Возможно, – пробормотал Егор.

      Он посмотрел на отца Кирилла с каким-то новым чувством, в котором явственно забрезжил лучик надежды.

      – А вам она поверит? – спросил он, сделав ударение на слове «вам».

      – А как же, – удивился отец Кирилл наивности его вопроса. – Кому же ей еще верить, как не мне?

      И столько в его словах было уверенности, прежде всего не в себе, а в своей прихожанке,