.

с тобой, Егор? – спросила Жанна, подойдя к нему.

      Он посмотрел на нее, словно не узнавая.

      – Тебе плохо? – спросила она.

      – Очень.

      Легкая тень пробежала по ее нежному лицу – как будто зыбь от порыва ветра прошлась по поверхности воды.

      – Поедем домой.

      – Не хочу, – покачал Егор головой.

      – Что же ты будешь делать?

      – Мне надо… побыть одному.

      – Ты хотел поговорить, – напомнила Жанна.

      Егор заколебался. Стоило ли сейчас пускаться в откровения? Он и в самом деле чувствовал себя неважно и не был уверен в том, что, начни он говорить, это принесет ему хоть какую-нибудь пользу.

      Но Жанна ждала. Она смотрела так заботливо и с таким ожиданием в глазах, что Егору стало совестно пренебрегать ее участием. К тому же их столько связывало, что она имела право быть посвященной в то, что его мучило особенно сильно.

      – Да, хотел, – сказал он. – Пойдем куда-нибудь.

      – В сквер? Или в кафе?

      – Лучше в сквер.

      Они вошли в сквер и сели на лавочку.

      – Жанна, то, что со мной происходит, – начал Егор, – не дает мне жить.

      – Я понимаю, Егор, – мягко сказала Жанна.

      – Нет, – резко сказал он. – Не понимаешь.

      Она не обиделась, но и попытки заговорить больше не делала.

      Егор вздохнул. Он не знал, как ей сказать. Как не сделать так, чтобы она заподозрила его в желании нарушить данное им профессору Никитину слово? Ведь тогда она наверняка поставит того в известность, а это может плачевно отразиться на дальнейшей участи Егора, и без того незавидной. Какие действия предпримет профессор, Егор не знал, но догадывался, что это будет нечто малоприятное, если не сказать хуже.

      Все же он решил рискнуть. Жанна многое знает, она может дать хороший совет; а в чем, как не в добром совете, он сейчас нуждался? Ему казалось, что он запутался до последней степени и рад будет любому слову, способному вернуть ему веру в себя и, главное, объяснить, как жить дальше.

      – Самое страшное в том, что я никому не могу помочь, – глухо сказал он, глядя на снующих под ногами воробьев.

      – Этому парню ты тоже пытался помочь? – спросила Жанна, немного помолчав.

      – Да. И ты видела, что из этого вышло. А до этого я пробовал убедить мамашу, что ее малышу нельзя пить ананасовый сок. И дождался того, что она пригрозила вызвать милицию и назвала меня сумасшедшим. Они все считают меня сумасшедшим. И знаешь, я не могу ходить по улицам и вообще находиться среди людей. Я вижу, кто и от чего умрет или погибнет; я пытаюсь им помочь, но, похоже, делаю только хуже. И себе и им.

      – Но как ты можешь им помочь? – спросила Жанна. – И потом, это не входит в твою задачу…

      Жанна осеклась, увидев, как изменилось лицо Егора.

      – Что? – выкрикнул он. Воробьи с треском разлетелись из-под его ног. – Что входит в мою задачу?!

      – Егор, успокойся.

      – Нет, ты ответь. Что входит в мою задачу? Я очень хочу знать.

      Жанна положила руку ему на предплечье, тихонько погладила.

      – Хватит