Слёзы чёрной вдовы. Анастасия Александровна Логинова

сейчас Светлана его видеть не хотела – до отвращения не хотела.

      – Это я, ma chere. – С облегчением Светлана узнала голос Алины, а вскоре и увидела ее лицо, появившееся из тени. Пышные огненно-рыжие волосы были убраны под шляпку, а сама она уже успела облачиться в траурный наряд. – Не помешала?

      – Что ты! Разумеется, нет, садись, – Светлана указала ей на второе, кресло, куда Алина, не заставляя себя ждать, опустилась.

      Светлана действительно была рада ей: сейчас она как никогда нуждалась в участии, и никто, кроме Алины, похоже, не мог ей этого участия дать. К тому же Светлана бесконечно преклонялась перед умом Алины, по-мужски острым. Как же все-таки хорошо, что она у нее есть.

      Но подруги сидели в молчании: Светлана курила, а Алина, должно быть уставшая за день, наслаждалась тишиной и уютом в плетеном кресле. Им не было необходимости заполнять паузы словами.

      Только минуты через три Алина повернулась к подруге, еще немного помолчала и спросила:

      – Вижу, снова ты с сигаретой?

      – Сегодня можно.

      – От этого цвет лица, я слышала, портится.

      Но цвет лица Алину, видимо, не волновал, потому как она, приметив портсигар подруги, тоже вытянула сигарету. Не найдя спичек и поленившись встать за свечой, она ухватила теплой, чуть шершавой рукой запястье Светланы и приблизила к своим губам, прикуривая от ее огонька.

      А глазами в этот момент поймала взгляд Светланы и смотрела так пристально и неотрывно, что Светлана не выдержала и отвернулась.

      – Я приехала узнать, когда похороны, – наконец сказала Алина, выпустив струю дыма и устроившись к Светлане вполоборота.

      – В пятницу, – ответила та. – Сейчас его отвезли к прозектору… не знаю, что они хотят узнать таким образом. Павла похоронят в его поместье, в Ермолино – там его настоящая семья, я думаю, это будет правильно.

      Светлана бросила взгляд на подругу, но та ничего не сказала, ровно не слышала ее замечания. Только внимательно смотрела на оранжевый огонек сигареты. А Светлане отчего-то очень хотелось об этом поговорить.

      – Я была там, в Ермолино, лишь однажды – года два назад, – продолжила она. – Понадобилось решить кое-какие вопросы с моим содержанием, и я поехала, – Светлана вымученно усмехнулась, – и поняла тогда, отчего Павел ни разу не возил меня в свою деревню прежде. Меня там встретила одна особа… красивая, молодая. Моложе меня. Вела себя как хозяйка – нагло и крикливо. Лишь когда догадалась, кто я такая, немного присмирела. И вокруг нее ребятишек человек пять. А один – ровесник моего Ванечки, и похож на него так…

      Резко оборвав фразу, с усилием отгоняя воспоминания, Светлана снова прильнула к сигарете, докурив ее за один раз. Руки не слушались, мелко тряслись и роняли пепел на юбку.

      – Сколько бы сейчас было Ванечке? – спросила Алина.

      – Семь, как Лизе, твоей старшей.

      Светлана ответила быстро и, как ей показалось, совсем без эмоций. Однако продолжать расхотелось: она не любила говорить ни о своем мальчике,